Когда 25-летний Девран Ибрагимсой решил раскрыть свою гендерную идентичность, семья не приняла его. Позже родственники даже похитили его из Баку, куда он уехал жить. В Азербайджане мнение семьи — только одно из препятствий на пути людей, решившихся на транспереход.

«Я играю в футбол с самого детства, даже прошёл в национальную юношескую сборную. К сожалению, в 2009 году врачи запретили мне играть после того, как я попал в автомобильную аварию». 

«Трудно описать моё детство. Было много проблем и мало денег. Почти 70-80% своей жизни в то время я проводил в больницах. Я до сих пор помню, как ребёнком мать избила меня за то, что я занимался спортом. Однажды моя правая рука от плеча до пальца чуть на кусочки не развалилась после того, как об моё плечо разломили стол». 

«После этого, в 2017 году, я стал немного заниматься дзюдо и бразильским джиу-джитсу. Уже тогда я начал осознавать свою сексуальную идентичность». 

«Снова заниматься спортом я начал ещё в Шамкире (город в Азербайджане   — прим. редакции). Мать говорила, что если я продолжу ходить на тренировки, она не пустит меня домой. Так летом 2019 года я выбрал спорт. Собрал тренировочную одежду и ушёл из дома. Четыре часа спустя мой тренер в Шамкире написал мне, что больше не может со мной заниматься». 

«В Баку 98% процентов парней принимают меня таким, какой я есть. Мой новый тренер говорит, что если это делает меня счастливым, то он и мои товарищи по тренировкам тоже счастливы. Я постриг волосы, изменил идентичность — они всё равно приняли меня». 

«Единственной проблемой было то, что я не мог переодеваться в общей раздевалке, и тогда наш тренер стал открывать для меня свою комнату. Со спортом в Баку всё было отлично, мой партнёр по тренировкам даже доставал для меня гормоны. Потом я начал работать, и времени на спорт не осталось». 

«Когда я начал принимать гормоны, несколько работодателей отказывались рассматривать мою кандидатуру из-за моего внешнего вида. Другие смотрели сначала на меня, потом на мои документы, спрашивали, откуда у меня волосы на лице и почему у меня другой голос, а затем прощались, обещая перезвонить». 

«В банке или на почте мне никогда не верят, что я — человек на документах, и просят уйти. Большинству моих знакомых, совершивших переход, пришлось покинуть страну. Некоторые пытаются заработать какие-то деньги, предлагая секс-услуги. Другие уехали до того, как пошли в терапию, и уже хлебнули трудностей эмигрантской жизни».

«Однажды мои одногруппники из Баку избили меня из-за моей гендерной идентичности. Тогда мне пришлось прервать обучение и вернуться в Шамкир. Когда семья увидела, как терапия меняет моё тело, они снова пытались применить ко мне насилие. Мне пришлось сбежать обратно в Баку». 

«Меня похитила моя семья»

«Благодаря другу мне удалось найти работу в клубе. Год назад, когда я возвращался домой после работы, произошло ужасное — меня похитила моя семья». 

«Пять человек — моя мать, отец и ближайшие родственники — затолкали меня в машину и угрожали убить. Они привезли меня в наш семейный дом в Шамкире. Я успел предупредить об этом нескольких активистов, пока мой телефон не сел».

«Они вовремя вызвали полицию к моему дому. Полиция спасла меня и в целом обошлась со мной очень адекватно».

«Полиция проверила мои документы и увидела, что я теперь совсем другой человек. Они спросили, по собственной ли воле я изменился и почему. Я объяснил, что просто хочу жить в том теле, в котором мне комфортно. Они дали мне немного еды, обращались ко мне по имени и даже пожелали удачи в переходе».

«После спасения я изначально собирался подать на свою семью в суд, но спустя время согласился на компенсацию. После всего этого ужаса мне нужна была реабилитация, я даже потребовал оформить судебный запрет в отношении моей семьи, чтобы они не могли ко мне приближаться». 

«Я попытался восстановить с ними отношения спустя время. Я так люблю свою мать, хоть семья по-прежнему не принимает меня». 

«Сейчас я прохожу продолжительную реабилитацию, в этот период моей самой серьёзной поддержкой стал друг детства и ЛГБТИ-сообщество. Сообщество очень помогает, но я понимаю, что это не навсегда. Моя семья, как и многие в Азербайджане, не принимают меня и думают, что мои друзья в Баку промыли мне мозги».

«В Баку, когда мне некуда было идти, меня приютили именно друзья. Хотя некоторые из них всё равно не понимают, почему я совершаю переход, и говорят, что раньше я лучше выглядел».

«Мой отец говорит, что ему всё равно, какого я пола, может, это из-за патриархального взгляда на мир, но сторона моей матери категорически против. Они беспокоятся за своё доброе имя и честь, я же из семьи военных». 

«Расспросы меня бесят»

«Люди часто задают мне неудобные вопросы вроде: а у тебя есть половые органы? Ты делал операцию? Тебе отрезали внизу что-нибудь? Приделали? А ты с парнем когда-либо встречался? Может, он тебя просто удовлетворить не смог? Может, ты лесбиянка? Может, тебе парень изменил, и теперь ты это с собой делаешь? А с женщинами у тебя как?».

«Такие расспросы меня бесят. Сейчас я просто отсылаю людей на свой канал на YouTube, где отвечаю на такие «часто задаваемые вопросы». 

«Даже врачи иногда умудряются такое спросить. Например, получается ли у меня удовлетворить своих партнёров, есть ли у меня эрекция, не гермафродит ли я из-за низкого уровня тестостерона. Каждый раз нужно придумывать какое-то оправдание, чтобы поскорее закончить осмотр». 

«После множества неприятных разговоров с медиками я больше не хожу к гинекологам, некоторые из них вовсе отказывались работать со мной. Думаю, это потому, что многие не хотят брать на себя ответственность: транслюди не защищены законом». 

«Обречены на одиночество»

«В Азербайджане трансперсона не может получить работу и медицинскую помощь, очень трудно достать гормоны. Я хотел бы, чтобы следующие поколения транслюдей в Азербайджане не рождались, нам тут слишком сложно. Если ты ЛГБТ — это тяжело, а транслюдям ещё хуже». 

«Оставаться в Азербайджане, глядя на последствия войны и пандемии, выше моих сил, я не хочу страдать ещё больше. Авторитарное правление, слабая социальная защита, дикая гомофобия — всё подталкивает меня, чтобы уехать отсюда». 

«Я в целом склоняюсь ко мнению, что транслюди обречены на одиночество: общество нас не принимает. Никому не посоветую начинать переход в Азербайджане. Страна нам не поможет, всё здесь опостылело и померкло, никто не скорбит по нам. Больше нечего сказать». 

«В Азербайджане я чувствую себя, как крохотная песчинка в водовороте». 

_____________________________________________________________________

Мы в соцсетях: ВКонтакте, Телеграм, Одноклассники, Instagram, Facebook. Подпишитесь и читайте подробные новости с Кавказа!