Заур Гумашвили, председатель правления Совета старейшин Панкиси, обсудил с «OC Media» ослабление роли «Совета старейшин» в ущелье, подъем движения салафитов, последующей культурный упадок, и план действий по противодействию.

Начиная с 90-х годов, Панкисское ущелье, на северо-востоке Грузии, привлекло внимание международного сообщества, как дикое и опасное место, из-за его связи с чеченскими боевиками, незаконным оборотом наркотиков и насилием. Хотя в настоящее время Панкиси является мирной сельской местностью, как и многие другие в Грузии, ущелье попало в заголовки газет в очередной раз после эскалации войны в Сирии. Ряд высокопоставленных членов  «Исламского государства» являются выходцами из Панкиси, в том числе бывший «министр обороны» Тархан Батирашвили, более известный как Умар аль-Шишани, как и многие другие, вступающие в ряды группы в Сирии.

В прошлом, местный «Совет старейшин» пользовался высочайшим авторитетом в ущельи. Однако, изменения в религиозной жизни долины ослабили эту власть, а салафитское сообщество ущелья все больше и больше ставит под сомнение роль совета.

Панкисское ущелье населено преимущественно этническими чеченцами, известными как кистинцы; практически все являются мусульманами-суннитами. Традиционно, большинство из них были последователи суфизма, называемый также «традиционным исламом» из-за его сильной зависимости от чеченских традиций. Однако, сегодня постоянно растущее количество людей в долине идентифицируют себя как салафиты, последователи ультра-консервативного движения внутри суннизма, которые утверждают, что следуют наиболее правильной интерпретации священных писаний, отвергая традиции, которые они считают «не исламскими».

«OC Media» обсуждала ранее религиозные разногласия в долине, роль Совета старейшин, а также участие правительства в жизни ущелья, с салафистским имамом Бекханом Пареулидзе. На этот раз, мы попросили члена Совета старейшин, Заура Гумашвили, о его мнении.

Кто такие старейшины и какую роль они играют в Панкисском ущелье?

Совет старейшин является демократически избранным органом, который играл и играет важную роль в жизни вайнахов (чеченцы и ингуши). Согласно традиции, старейшины были избраны в ходе специально проведенного общественного собрания. Совет обсуждает традиции, обычаи, проблемы и радости общины.

В последнее время, Совету старейшин  удалось наладить взаимоотношения с властью. Мы можем с уверенностью сказать, что Совет играет важную роль касательно  официальной политики по отношению к ущелью.

По результатам этого сотрудничества, многие вопросы, имеющие значение для ущелья были разрешены. Одним из примеров является тот факт, что Панкиси получило официальный статус «горного региона» [который дает право его жителям на освобождение от уплаты налогов и других льгот], и это все благодаря активному  участию старейшин.

Что происходит, когда спор рассматривается не старейшинами, а государством?

Совет старейшин разбирает споры любого рода, такие как кража или убийство, в соответствии с обычным правом. Совет избирает из числа своих членов двух адвокатов, которые представляют каждую сторону в споре с целью рассмотрения дела.

Даже если официальный суд  участвует в споре, спор по-прежнему считают неразрешенным пока, традиционный суд не вынесет окончательное решение, которое обычно означает примирение обеих сторон или вынося приговор одной из сторон, например в виде штрафа, который нужно будет уплатить потерпевшему.

Таким образом проблемы окончательно разрешаются.

Как обстоят дела на сегодняшний день в Панкисском ущелье?

Мы можем видеть, что новое мышление пришло в Панкиси, и я хочу подчеркнуть, что это не прогресс или эволюция. Мы можем видеть, что некоторые молодые люди, которые получили образование в арабских странах и которые вернулись в Панкиси имеют другие вопросы на повестке дня.

Произошло смещение акцента в сторону религиозных вопросов. То, что должно быть наиболее важным для нации, «родина, язык и вера», как [грузинский писатель] Илья Чавчавадзе однажды написал, стали второстепенными. Религиозные темы стали доминирующими над чеченской и вайнахской идентичностью. Для них, быть вайнахом не самое главное. Догматизм радикального ислама требует, чтобы религия была на первом месте.

Наш язык и вайнахская идентичность стали вторичными, явление которое, я считаю значительным шагом назад. Например, арабы не отвергли своей арабской самобытности, и они не говорят, что арабский мир не имеет к ним никакого отношения.

Насколько крепка позиция старейшин в Панкиси?

Когда мы говорим, что старейшины потеряли свои позиции, это в значительной степени верно, потому что для этих людей [последователей радикального ислама], позиция старейшин по адатам [обычное право] является совершенно неприемлемой.

Они появились в последние два десятилетия, и это ясно, что роль старейшин была ослаблена.

Тем не менее, около 70% населения по-прежнему следует за нами. Большинство живет по нашему и следуют нашим самобытным традициям. Я не знаю, что будет в будущем, но тот факт, что наши адаты и обычаи выкорчевывают, это огромная трагедия для нашего народа. У нас не останется ничего ценного. Они утверждают, нечто такое, что невообразимо — что мы останемся ни с чем, кроме религии.

Каковы причины ослабленной позиции Совета?

Это новое, радикальное движение является основной причиной значительного ослабления роли старейшин. Я и весь Совет старейшин призываем власти выбрать сторону — или поддержать радикальный ислам или старейшин.

Совет, за все время его существования, всегда поддерживал государственную политику, в то время как радикальный ислам находится в одном шаге от терроризма, и у нас есть много примеров, которые доказывают это.

Проблема радикализма является глобальной проблемой. Эта идеология распространилась по всей Европе и в других регионах мира, поэтому правительство должно играть активную роль в этом вопросе.

Какой вид опасности представляет это движение ущелью и ее культуре?

Вопросы культуры, образования, самобытности и повседневной жизни все взаимосвязано друг с другом. Если одно из них отсутствует, то это будет трагедия для любого народа. Если чеченец или ингуш помнит, что его предки были хорошими танцорами, и это то, что было характерно для его народа, он будет предрасположен к танцам и пению в своей жизни.

В арабском мире, арабская культура не игнорируется. Арабы продолжают развивать свои танцы и музыку, и я не могу понять, как они могут принести эту идеологию сюда, которая полностью игнорирует нашу культуру.

Откуда появилась ассоциация Панкиси с терроризмом?

В конце 90-х годов, Панкиси пережило самые трудные времена. Был наплыв чеченских беженцев, а также преступников из разных стран, и это привело разных людей в ущелье.

Правоохранительные органы также внесли свой негативный вклад в преступность ущелья, в то время как преступные группы имеющие связи с грузинскими и иностранными преступниками объединились в ущелье.

Россия еще больше усугубила ситуацию. Они объявили всему миру, что производили наркотики в Панкиси и что здесь было большое количество оружия. Безусловно, эти вещи существовали в то время, но не в масштабе, о котором утверждала России.

Население Панкиси начало бороться с этим стереотипом. Я занимал влиятельный пост в то время — я был заместителем губернатора. Весь мир узнал о Панкиси как об опасном месте изобилующим оружием. Это явилось результатом российской политической деятельности.

В некоторых случаях наше правительство также способствовало распространению этого стереотипа.

Конечно, большинство населения не имели ничего общего с этим и были на самом деле, те кто пострадал. Раньше мы были известны по всей Грузии и Кавказу за наше гостеприимство, образ жизни и идентичность. После того, как все это случилось, мы потеряли нашу репутацию, и нас начали воспринимать в негативном свете.

Какую роль старейшины играли в улучшении ситуации в ущелье ?

Роль старейшин в решении этих вопросов был огромен. Совет существовал в то время тоже, и я должен сказать вам, что он играл очень важную роль.

Мы проводили встречи с тогдашнем государственным министром Автандилом Джорбенадзе. Мы договорились о том, что тот, кто будет проводить правильную политику в ущелье должен возглавить Совет старейшин. Вскоре Сулейман Гумашвили был избран председателем Совета и начал активно осуществлять государственную политику в ущелье.

Во время одного из собраний, на встрече с лидерами одной из местных банд, я не чувствовал никакой поддержки, и поэтому я решил отказаться от своей должности. Люди просили меня, не делать этого, потому что в то время мы работали над освобождении трех мужчин, которые были похищены в Панкиси. Мне сказали, что уход в то время был бы равносилен измене.

Совет старейшин создал группы так называемой народной армии, которой была поставлена задача возвращения крупного рогатого скота, похищенных из соседних деревень и поиск похищенных людей. Они искали их везде — в горах, домах… Мы предпринимали все усилия для улучшения ситуацию.

Совет старейшин предпринимал конкретные шаги в период, когда полиция отсутствовала в ущелье. Совет всегда играл роль гаранта мира от имени государства.

Какого рода участие вы хотели бы видеть в ущелье со стороны государства и неправительственного сектора?

Правительство должно открыть официальные религиозные школы и показать красную карточку неофициальным. Этот процесс должен контролироваться государством и должен быть составлен комплексный план с привлечением целого ряда министерств, в целях укрепления культурной деятельности в Панкисском ущелье.

Я всегда настаивал на том, что должен быть кружок танца и пения в Панкиси финансируемый государством. У нас есть только один музыкальный ансамбль на все 17 сел — ансамбль «Панкиси» — ансамбль не может состоять только из семи или восьми человек.

Важные образовательные проекты также должны быть разработаны. В последнее время такие проекты были реализованы Министерством образования, и мы внимательно следим за развитием событий. Мы также требовали увеличения числа студенческих стипендий от 14 до 20–24, чтобы больше молодых людей из Панкиси имели возможность учиться в университете.

Участие Агентства по делам религии в деле открытия религиозных школ, тоже необходимо.

Пять местных [суфийских] имамов должны получать зарплату, так как, радикальный ислам получают огромные средства. Мы, простые жители, не знаем, откуда их деньги берутся. A знает ли государство?

Если правительство хочет нейтрализовать эту тенденцию [распространение радикального ислама], вышеупомянутые вопросы должны быть решены.

Очевидно, что образование является самым важным вопросом, когда речь идет о развороте этой тенденции. Большинство людей, участвующих в этом [радикальном исламское движений] необразованны. Их лидеры имеют определенную степень образования, и мы также знаем, что у них есть различные активы  в их распоряжении, такие как недвижимости и бизнесы в Тбилиси.

Правительство знает об этих проблемах и исследовало их, поэтому разворот тренда зависит от правительства. Разворот будет означать, что люди будут стоять на стороне правительства, как они это делали во времена критических моментов в нашей истории. Если правительство не хочет связываться  — эти вопросы будут возвращаться к ним бумерангом.

Что вызвало усиление радикального движения?

Мы видели, что несколько десятков молодых людей поехали учиться [за границей] и вернулись с конкретными инструкциями. Понятно, что у них есть план, который они принесли с собой.

В тот период [в конце 90-х и начале 2000-х] экономическая ситуация была очень сложной, и люди были очень бедны. В этой ситуации, когда это конкретное религиозное движение максимально финансировалось, некоторые молодые люди были практически вынуждены присоединиться к нему — особенно, когда их сверстники говорили им, что это был путь, который приведет их на небеса.

Хотя ни один из старейшин не имеет религиозного образования, они изучали догматику традиционного ислама [суфизма] по своей собственной инициативе. Эти исследования, однако, нельзя назвать научными.

Мы пытаемся улучшить эту ситуацию. Мы просили в Чечне, чтобы 5–10 молодых людей получили там религиозное образование, но они нам не помогли.

Если старейшины живут только на одну пенсию, как они могут изменить весь этот [радикальный] тренд? Я единственный из старейшин, кто получает зарплату профессора, другие полагаются только на свои пенсии. Никто не финансирует нас, и никто не дает нам ничего.

Мы работаем по нашей собственной инициативе для поддержки процесса [развития вайнахской культуры]  в ущелье. Наши предки сделали это, и мы пытаемся сохранить их наследие. Было бы хорошо, если кто-то сможет помочь нам, но не видно протянутой руки помощи в настоящий момент, и наш голос — голос вопиющего в пустыне.