В Кабардино-Балкарии последние годы наблюдается отток активной части работоспособного населения. Едут на Ставрополье и в Краснодарский край, в Москву и в Санкт-Петербург, в Европу и Канаду. Едут за длинным рублем и лучшей жизнью. На их место с каждым годом прибывает все больше трудовых мигрантов извне, но не всех здесь ждут с распростертыми объятиями.

Трудовая миграция в республике имеет две устойчивые тенденции. Первая — отток коренного населения репродуктивного возраста, и вторая — рост численности азиатской общины, преимущественно узбекской.

Мы попытались получить официальные данные по трудовой миграции в Управлении Федеральной миграционной службы РФ по Кабардино-Балкарии (УФМС), но нам ответили, что для этого нужно отправить письменный запрос от юридического лица зарегистрированного в России. Примерно, то же самое нам ответили и в службе занятости населения. Однако, тенденции, о которых говорилось выше — налицо. Численность пребывающих в КБР на работу граждан Узбекистана с каждым годом растет, в то время, как местная молодежь продолжает уезжать из республики.

Нынешняя трудовая миграция из стран Средней Азии носит почти исключительно сезонный характер. Жители Узбекистана и Таджикистана прибывают в республику, главным образом, накануне летнего «строительного» сезона и убывают на родину к Новому году. Следующей весной они вернуться вновь и уже в несколько большем количестве.

Когда звонит «прораб»

29-летний Масхут Досов впервые приехал на заработки в Кабардино-Балкарию в 2008 году. Приехал весной, когда его собратья гастарбайтеры из стран Средней Азии в массовом порядке устремляются на заработки в пределы России. Мы познакомились случайно — Масхут ремонтировал квартиру моего приятеля. В Нальчик он и еще двое его друзей отправились поездом: через Казахстан, Астрахань, Элисту и Ставрополье.

«Позвонил один человек из Нальчика, — рассказывает Масхут, — сказал есть работа и нужны молодые парни. Зарплата сдельная, но приличная, и будет что отсылать домой. Я женился незадолго до этого приглашения, у нас родилась дочка, короче, нужны были деньги. Вот и поехал.»

«Один человек» — это, так называемый «прораб» — производитель работ. Как правило, это человек из узбекской (гастарбайтеров-таджиков в КБР в разы меньше) общины Кабардино-Балкарии, из первой волны мигрантов, успевших организовать здесь свой маленький бизнес еще в либеральные 1990-е годы. Он ищет заказы (а иногда заказы ищут его) и делает «заявку» на двух-трех работников или целую рабочую бригаду. Масхуту пока не удалось закрепиться в Нальчике, хотя у него была неплохая возможность.

«Первые полгода я работал на кирпичном заводе в селении Шалушка, в пятнадцати минутах езды от Нальчика. Мы получали за работу 15 тысяч рублей (260 $) в ценах 2008 года, то есть 500 рублей (9 $) в день. На эти деньги можно было купить три килограмма хорошей говядины. Жили, можно сказать, на заводе, но в нормальных условиях, а не так, как живут многие наши земляки в Москве или Петербурге», — рассказывает Масхут.

После кирпичного завода Масхут работал на частных стройках и ремонтировал квартиры, а три года назад уже сам сколачивал бригады из своих соплеменников и получал заказы. Один дорогой заказ на строительство дома он получил в селении Нартан. Однако, после того, как все работы были завершены, хозяин отказался оплачивать половину работы, придравшись к смехотворным мелочам. Масхуту, у которого под началом в тот момент было больше десятка рабочих, пришлось выплачивать им заработную плату из своего кармана, туда же ушла и его «доля» — 400 тысяч рублей (7 000 $).

«Знакомые ребята из местных, говорили мне: «Давай поедем, заберем твои деньги у этого подлеца!», но это будет криминал, ведь никакого договора с заказчиком на бумаге я не подписывал. А если криминал, то в лучшем случае, меня вышлют без права на возвращение, а в худшем — тюрьма или лагерь. Кто тогда будет кормить мою семью? Пусть это останется на его совести», — говорит Масхут.

Сейчас Масхут Досов работает на очередной частной стройке в селе Аргудан. Квартиру с двумя товарищами снимают вскладчину в спальном районе Нальчика — на «Искоже». Цена — 7 500 рублей в месяц (130 $). Зарабатывает он, отделкой фасада и интерьера, установкой сантехнического оборудования и выполнением других работ. Как говорят многие местные заказчики: «Узбек может все». Сейчас Масхут получает около 50 тысяч рублей (875 $) в месяц, из которых 35 (610 $) посылает домой, в Хорезм, в город Ургенч.

«Лично у меня проблем с УФМС (миграционная служба) никогда не было», — говорит Масхуд. — Я приехал, оформил годичный патент на работу в России. Паспорт у меня при себе. Уеду на побывку домой к Новому году, а, когда потеплеет, опять вернусь».

Традиционные сферы деятельности

Городской продовольственный рынок Нальчика мигранты-узбеки облюбовали давно. Здесь они держат закусочные, в меню которых, главным образом, блюда азиатской кухни — плов, лагман, манты, самса. Закусочные пользуются успехом у других торговцев и посетителей рынка. И неудивительно, ведь узбеки отличные повара. Один из них — 24-летний Шариф Гайбуллаев живет в Нальчике уже пять лет. Живет один, снимает комнату на окраине. На вопрос, об оплате жилья отвечает, что хозяйка денег с него не берет, так как он помогает ей по хозяйству — делает текущий ремонт, ходит за покупками, выполняет мелкие поручения. Приехал он из Бухары в Узбекистане и после оформления документов, практически сразу поступил на работу в закусочную. Заработок — 30–35 тысяч рублей (525–610 $) в месяц, из которых часть отсылает родителям в Узбекистан.

«Я не всегда уезжаю домой по истечения срока патента, — признается Шариф. — Перебираюсь на время к кому-нибудь из земляков, а затем обновляю разрешение, заплатив 2 тысячи рублей (35 $) штрафа»

При этом все документы у него, вроде, в порядке, и он демонстрирует мне свой паспорт гражданина Узбекистана и разрешение на работу.

Коллега Шарифа, Тарик приехал в КБР в 2005 году из Коканда в Узбекистане и на рынке, среди поваров считается старожилом. Заработок у него больше, чем у Шарифа — 40 тысяч рублей (700 $) в месяц.

«Скоро получу гражданство РФ, — радостно сообщает он, — А потом, может и своего сына вызову. Пусть помогает».

Таким образом, мигранты из Узбекистана на рынке труда постепенно занимают «нишу», некогда занятую местной трудоспособной молодежью. Традиционные сферы их деятельности, это строительство, мусорный бизнес, кулинария. Правда, в последнее время местные заказчики все чаще предпочитают нанимать на строительные работы неприхотливых вьетнамцев, число которых в КБР также стремительно увеличивается.

Коренные народы обеспокоены притоком мигрантов и ростом диаспор

Власти КБР относятся к мигрантам избирательно. Гастарбайтерам, в отличие от беженцев из Сирии, здесь, в общем, рады. Ведь только за последние 8 месяцев 2016 года сумма, поступившего в республиканский бюджет, налога (в виде фиксированного авансового платежа на доходы физических лиц) составила 32,9 млн. рублей (576 000 $). И эта цифра растет. К тому же, многие чиновники считают, что таджики и узбеки законопослушны и непритязательны.

Тем не менее, несмотря на экономическую выгоду от прибытия в республику мигрантов и на увеличение численности узбекской общины, многие кабардинцы и балкарцы отрицательно относятся росту числа гастарбайтеров и вызванным этим обстоятельством демографическим изменениям.

Среди коренных жителей республики еще жива память о трагических событиях XIX и XX веков, когда до 90% этнических черкесов (и кабардинцев, как составляющей части черкесского этноса) были либо изгнаны со своей исторической родины, либо уничтожены. Численно доминировать в регионе с тех пор стало русское население. На сегодняшний день, черкесы составляют лишь 26% населения Республики Адыгея и 0,3% от населения Краснодарского края. В Кабардино-Балкарии этнические черкесы составляют также меньше половины населения. Эти факты и обстоятельства вызывают у черкесов серьезные опасения за сохранение своей традиционной культуры и языка.

Что касается другого титульного этноса КБР — балкарцев, то и они в середине XX века подверглись произволу со стороны центральных властей. В 1944 году, по приказу Сталина, практически все этнические балкарцы были выселены в малозаселенные области Средней Азии. За 13-летний период пребывания в ссылке численность балкарцев упала с 38,3 тысяч человек до 32 тысяч, а республика была переименована из Кабардино-Балкарской в Кабардинскую Автономную ССР. Выжившие балкарцы получили разрешение вернуться на свою родину лишь в 1957 году, после смерти Сталина.

Многие кабардинцы и балкарцы всерьез обеспокоены притоком мигрантов из Средней Азии и к росту в КБР других национальных общин — чеченских, дагестанских, турецко-месхетинских. Сегодня вопросы сохранения национальных культур и языка коренных народов в республике необычайно остры, и вызывает у местного населения чувство растущей тревоги за сохранения своей национальной идентичности и вообще «места под солнцем». Несмотря на то, что наплыв гастарбайтеров из Средней Азии явление сезонное, узбекские и таджикские гастарбайтеры часто становятся объектами ксенофобии ввиду своих внешних расовых и культурных отличий.

Таким образом, по мнению многих представителей коренных народов Кабардино-Балкарии, неконтролируемая миграция в республике чревата серьезными осложнениями ситуации не только в социально-экономической сфере — удорожание жилья, продуктов питания и товаров повседневного спроса, рост конкуренции на рынке труда — но и в сфере межнациональных отношений. Опрошенные нами кабардинцы и балкарцы, а также старожилы из числа русского населения воспринимают мигрантов как угрозу своему благополучию. Это сложный вопрос, в котором пересекаются разные исторические нарративы, экономические интересы и возможность реального влияния жителей КБР на политические процессы в республике. В отсутствии открытой общественной дебаты, эта проблема будет расти, а ее последствия невозможно предсказать.