Права женщин — пожалуй, самая противоречивая тема для Дагестана, российской республики Северного Кавказа. Светлана Анохина, борец за права женщин и журналистка, вынужденная покинуть республику после того, как ей угрожали убийством, продолжает работу из-за границы. 

В июле 2020 года Светлане Анохиной, борцу за права женщин и журналистке из Дагестана, позвонили с неизвестного номера. Звонивший сказал, что ему «поручено разобраться с феминистками», и угрожал убийством. Для Светланы это далеко не первая угроза, но, в отличие от предыдущих, на этот раз угрожавший был настойчив, пытался дозвониться до неё несколько раз и не остановился, пока у него это не получилось. Он не приложил усилий, чтобы скрыть свою личность — Светлана пробила номер в интернете и узнала имя, на которое он зарегистрирован. Эту информацию она передала полиции. Выполнив, по сути, большую часть работы, она надеялась, что правосудие будет быстрым. Но вскоре после того, как следователь назначил предполагаемому подозреваемому встречу, местная полиция внезапно перестала информировать её о ходе дела. 

[Подробнее: Журналистка покинула Дагестан из-за угрозы убийства]

Следующий месяц Светлана провела в смятении. Ситуация стала её напрягать, и видя, что власти не заинтересованы в продвижении дела, она решила покинуть Россию — хотя бы на время. Уже в отъезде она узнала, что полиция отказалась возбуждать дело за отсутствием достаточных оснований. Официального письма об отказе она так и не получила. Угрожавший ей мужчина хвастался своими семейными связями с главой местной полиции — Светлана полагает, что дело могли не завести именно по этой причине. 

Спустя полгода она всё ещё сожалеет, что даже со всеми своими широкими личными и профессиональными связями оказалась бессильна перед этой ситуацией. «Что говорить об обычных девушках и женщинах, переживших домашнее насилие. Мы всегда советуем им подавать заявление в полицию, но на её помощь нельзя рассчитывать», — говорит она мне. 

Феминистки

Светлана Анохина родилась в Дагестане и большую часть жизни провела в Махачкале, столице республики. Она главный редактор онлайн-издания «Даптар», единственного медиа на Северном Кавказе, полностью посвящённого женщинам и их правам. В 2020 году вместе с другими активистками она создала группу «Марем», оказывающую психологическую и юридическую помощь женщинам в трудной жизненной ситуации. 

Неудивительно, что угрожавший Анохиной мужчина хотел «разобраться с феминистками». В понимании традиционной, консервативной части местного общества слово «феминизм» не имеет ничего общего с тем, что понимают под ним на западе. «Местные полагают, что феминистки — это женонавистницы, страшные и уродливые женщины. Они либо лесбиянки, либо мужчины их игнорируют. Поэтому они завидуют мужчинам и хотят лишить их хорошей жизни и их естественных прав», — объясняет она. 

Права женщин — пожалуй, самая противоречивая тема для Дагестана, из-за чего каждый активист и журналист, связанный с ней, по умолчанию подвержен угрозам, в том числе жизни и здоровью. Противники Светланы обычно недовольны двумя вещами. Во-первых, они уверены, что женщины не хотят, чтобы кто-то специально защищал их права — ведь в Дагестане они и так пользуются уважением в семье, к тому же, такое отношение закреплено традициями. Во-вторых, даже при конфликтах и ссорах в семье посредничество третьей стороны считается неприемлемым вмешательством в чужую личную жизнь и здесь «не принято». На те же самые аргументы они опираются, когда речь заходит о домашнем насилии, абьюзе и даже убийствах. 

Вместе с другими активистами Анохина борется за право женщин самим отвечать за собственную жизнь, иметь власть над собственным телом и получать адекватную социальную поддержку. «Семья — это место, где тебя защищают, берегут, где ты находишь поддержку и тепло. Какая она чужая, если из неё кричат и просят помочь? Какой же это чужой дом, если из него доносится крик женщины и вопли ребёнка? Это территория, где происходит преступление», — заявляет она. 

Анохина выражает свои взгляды прямо и без обиняков, и за это её оппоненты прозвали её «позором Дагестана». 

Безмолвное отчаяние

Согласно данным Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), в 2019 году Россия заняла последнюю позицию в индексе защиты прав женщин в странах большой двадцатки G20. В стране до сих пор нет официальной статистики по количеству случаев домашнего насилия и бытового сексуального насилия. 

По подсчётам активистов Human Rights Watch, женщины составили около 65% жертв бытового насилия в 2016 и 2017 годах, тогда как в 2012 году от домашнего насилия от супруга или партнёра в России пострадала одна из пяти женщин. В 2017 году президент страны Владимир Путин подписал закон, декриминализующий домашнее насилие. Согласно закону, только второй или последующий случаи бытового насилия считаются преступлением, из-за чего многие женщины фактически потеряли надежду наказать своих обидчиков. В большинстве случаев наказание ограничивается штрафом — и это в лучшем случае, поскольку российская полиция в принципе заводит подобные дела крайне неохотно. 

В декабре 2020 года Госдума России одобрила закон, предусматривающий до пяти лет тюремного заключения за клевету в СМИ или интернете. Это касается и обвинений в изнасиловании и домашнем абьюзе. Закон ударил по жертвам насилия, решившимся рассказать о нём, а также журналистам и активистам, освещающим эти темы. 

[Читать далее: «От одного удара я отрубалась, от другого приходила в себя»]

В России домашнее насилие часто прикрывают словами о традиционной семье и патриархальном укладе. В республиках, где большинство населения исповедует мусульманство, ситуация сложнее.

«Ситуация в Дагестане от общероссийской отличается тем, что здесь ты не можешь выбежать из дома к соседкам или родителям, потому что тем самым навлечёшь позор на семью и спровоцируешь на ещё большие угрозы и насилие. Об этом все знают, но никогда не разговаривают — не принято. В Дагестане девушку, которая попытается уйти от мужа-абьюзера, могут просто не принять домой родители. Будут всячески уговаривать вернуться и обещать, что он изменится. Стоит ей вернуться домой, всё повторится снова или станет ещё хуже», — объясняет Анохина. 

Светлана рассказывает мне о девушках, которые столкнулись с жестокостью и насилием после побега из дома — все эти истории похожи одна на другую насилием, оставшимся безнаказанным, и беспомощностью женщин, лишённых возможности постоять за себя. Нередко активисты, как она — единственные люди, с кем эти девушки и женщины могут поговорить без осуждения и от кого могут получить поддержку. 

Марем

В 2019 году Европейский суд по правам человека впервые в своей истории рассмотрел дело из России об убийстве жертвы домашнего насилия. Это было дело Марем Алиевой из Ингушетии, другой российской северокавказской республики, исчезнувшей в 2015 года при обстоятельствах, угрожающих жизни. Женщина страдала от физического и психологического насилия от своего мужа. Местные активисты помогли ей сбежать, но после родственники пообещали женщине, что муж поклялся на Коране больше её не трогать. Марем вернулась домой.  

Однажды, спустя какое-то время после возвращения, Марем увидела, что во дворе её дома собралась группа мужчин. Она сообщила об этом своей сестре. Когда сестра подоспела к дому Марем, единственное, что ей удалось обнаружить, был фен, клок окровавленных волос Марем и верёвка. От Марем не осталось и следа, обнаружить её так и не удалось. 

Летом 2020 года Анохина вместе с другими активистами создала группу помощи женщинам, которая носит имя Марем. Организация помогает женщинам из Дагестана и других республик Северного Кавказа, здоровью или жизни которых есть угроза. «Марем» приходит на помощь, если нужно организовать эвакуацию, найти временное жильё или заплатить за такси при переезде. 

Волонтёры «Марем» каждый день получают десятки заявок на психологическую и юридическую помощь от женщин в трудной жизненной ситуации. Многим нужна не столько помощь, сколько обычная поддержка: им не с кем поговорить о том, что с ними происходит, так, чтобы не вызвать осуждение собеседника. Анохина подчёркивает, что женщины всегда сами принимают решение бежать из дома или остаться — склонять их к тому или иному решению волонтёры «Марем» никогда не будут. «Они сами решают, бежать или оставаться. Я же говорю [им]: если ты прыгнешь, я тебя подхвачу», — говорит она. 

Практически каждой женщине, которая обращается в «Марем» с просьбой помочь организовать эвакуацию, это решение даётся тяжело. Они сомневаются до последнего. Одна из таких девушек рассказывала, что отец ударил её по лицу, когда та пожаловалась на побои со стороны мужа. Мать запретила ей и думать о разводе — по её мнению, это обесчестило бы семью. Тёте этой девушке муж выбил однажды зубы, но и после этого она от него не ушла. «Многие не решаются бежать из-за давления семьи. На решение этой девушки смириться повлиял опыт женской части её семьи», — объясняет Анохина. 

[Читать далее: «Просто детей мне верните»]

Активисты перестали считать, скольким женщинам помогли, когда эта цифра перевалила за несколько сотен. Пока был только один день, когда они не получили ни одной просьбы о помощи — 6 июля 2020 года. «Помню, только шестого июля к нам никто не обратился. Какой прекрасный это был день — никого не убили, никто не бежит ночью из дома, никому не нужно искать жильё», — говорит Светлана.  

Активисты полагаются на финансовую помощь от обычных людей, которые по какой-то причине решили поддержать их работу. Одна из создательниц группы, известный блогер Марьям Алиева обычно отдавала на нужды группы средства, заработанные на рекламе в своём блоге. В декабре 2020 года этот источник дохода оказался под угрозой, когда блог Алиевой заблокировали после поста о пожилом мужчине, подозреваемом в насильственных сексуальных действиях в отношении несовершеннолетних девочек. Анохина считает, что в действительности причиной блокировки стала правозащитная деятельность блогера — есть немало недовольных тем, что такой деятельностью занимается мусульманка с Кавказа. 

Недооценённая победа 

Самый ужасающий пример притеснения и контроля над женским телом в Дагестане — это калечащая операция на женских половых органах, или женское обрезание. Практика, запрещённая ООН как опасная для здоровья и нарушающая права женщин, всё ещё применяется к молодым девушкам из мусульманских поселений в высокогорных и переселенческих районах Дагестана. 

Согласно исследованию российской НКО «Правовая инициатива» 2018 года, каждый год  в республике подвергаются этой операции более тысячи девушек. Есть свидетельства, что к ней также прибегают меньшинства, переселившиеся из Дагестана в Грузию. Сторонники операции считают, что она положительно влияет на здоровье женщины — обрезание помогает «обуздать» сексуальное желание, что «гарантирует», что в будущем она будет верной и послушной женой. 

Операцию обычно проводят на девочках 5-12 лет, и решение о ней принимают в основном женщины. Многие считают её обязательной из-за её религиозного и ритуального значения, но есть и мусульмане, которые считают её добровольной. Правозащитники различают пять видов калечащих операций на женских органах, от прокалывания клитора до полного обрезания. В августе 2020 года муфтият Дагестана вынес беспрецедентное решение запретить полное обрезание клитора. 

Это решение стало победой в четырёхлетней борьбе журналистов и правозащитников. В августе 2016 года Светлана Анохина опубликовала первый в России журналистский материал о женском обрезании в Дагестане. Ей помогали две другие журналистки — одной из них удалось собрать истории женщин, прошедших операцию, но она предпочла сохранить анонимность. Через две недели после этой публикации «Правовая инициатива» выпустила свой первый доклад на ту же тему. Для многих в Дагестане это выглядело как сознательная атака на религиозные и культурные ценности, и публикации немедленно привлекли внимание.

К сожалению, решение муфтията в 2020 году прошло практически незамеченным. «Людям из России не было понятно, в чём смысл фетвы, если она не запрещает женское обрезание вообще. А разница как между тем, полностью тебе голову отрезают или делают надрез на шее», — объясняет Анохина. 

Оставаясь за границей, Светлана Анохина не бросает работу в «Марем» и удалённо руководит изданием «Даптар», единственным медиа на Северном Кавказе, полностью посвящённым женщинам. Журналистская деятельность Анохиной досаждает её противникам, и неудивительно: «Даптар» освещает проблемные темы, такие как женское обрезание, селективные аборты, раннее замужество, «убийства чести» и негласный запрет на образование для женщин. 

«Даптар» одновременно стремится просвещать своих читателей, рассказывая об исламском феминизме, вдохновляющих историях о женщинах Кавказа и народной культуре. Однако эти публикации нередко остаются незамеченными, в основном из-за критики, которую в регионе вызывает тема прав женщин. «Даптар» не получает финансирования со стороны, его редакторы и авторы работают бесплатно. 

Анохина не сомневается, что угрозы против неё возобновятся, если она вернётся домой. «Это часть работы журналиста вообще, на Кавказе в частности, особенно для человека, который занимается правами женщин. Мы все [в России] живём в таких обстоятельствах. Мои друзья идут в Москве на пикет, зная, что их свинтят или как минимум назначат штраф, иногда достаточно большой. Но они идут, потому что надо».

________________________________________________________________________

Над партнёрским материалом работала Анна Ефимова. Впервые статья была опубликована в журнале New Eastern Europe 3 февраля 2021 года.

Мы в соцсетях: Телеграм, Одноклассники, Instagram, Facebook. Подпишитесь и читайте подробные новости с Кавказа!