Представители ЛГБТ-сообщества на Кавказе часто сталкиваются с дискриминацией, физическим и сексуальным насилием и шантажом. Если говорить о Северном Кавказе, то под ударом оказывается не один человек, а весь тухум (родственная группа). Третий месяц ЛГБТ-активисты и правозащитники всего мира следят за ситуацией в Чечне, хотя опасность для жизни этих людей в республике существует давно. Респондент OC Media, трансгендер из Грозного, делится своими воспоминаниями и рассказывает о том, что сейчас там происходит.

Тема вызвала резонанс после публикации статьи журналиста «Новой газеты» Елены Милашиной о похищениях и пытках чеченских геев в секретных тюрьмах Аргуна.

«Ты родила урода»

Героиня материала Сабрина родилась мужчиной и выросла в Грозном. По ее словам, она с детства чувствовала себя женщиной. Повзрослев, поняла, что в Чечне ей небезопасно и уехала в Москву. После того, как чеченцы узнали о соотечественнике, сменившем пол, за ней начали следить. Опасаясь за свою жизнь, Сабрина бежала в США.

Сабрина: Из Москвы я переехала в другой город. Там работала волонтером в правозащитной организации. Как-то раз нужно было помочь моей знакомой, трансгендеру из Дагестана. У нее начались проблемы и ей угрожала опасность. Я забрала ее к себе, потому что у нее не было денег. И пока я была с ней, один мой приятель сфотографировал мои документы, где был указан личный номер телефона, прикрепил мои фотографии и переслал по интернету своим чеченским знакомым с подписью; «Неужели в Чечне закончились мужчины, которые могли бы убрать этот позор?». Позже эти фотографии разлетелись по WatsApp.

10 октября 2015 года на меня напали в Москве. Я забирала пакеты с продуктами с заднего сидения машины, когда услышала мужской голос: «Это тебе подарок от дяди». Оглянулась и почувствовала, что что-то пронзило мне бок, но боли не было. После услышала фразу на чеченском: «Сколько же ты собираешься позорить род, мразь?». Не знаю, кто это был. Успела уловить, что это был молодой человек, лет под 30. А потом я потеряла сознание. Очнулась уже в больнице. Оказалось, какие-то женщины, увидев это, начали кричать. Мужчина убежал и они вызвали «Скорую помощь». В больнице я узнала, что у меня два ножевых ранения правого легкого.

OC Media: В какой палате вы находились: мужской или женской?

Сабрина: Документы у меня на прежнее, мужское имя. Но мой лечащий врач все понял и уложил меня в женскую палату. Я вообще ему очень благодарна. Когда в больнице увидела на двери табличку с мусульманским именем, безумно перепугалась. Но доктор оказался очень приличным человеком. 

Там я пролежала чуть больше месяца. А в начале февраля прошлого года ко мне стали поступать угрозы. Звонили, писали родственники, знакомые, незнакомцы, какие-то чужие люди. Начался кошмар. Соседи и дальние родственники приходили к моей семье и требовали, чтобы я приехала в Чечню и доказала, что все это неправда. Предложения были абсолютно безумными. Одни заявляли, что я должна пройтись по улице без майки, другие просили выступить на официальном грозненском канале и заявить, что это все клевета и фотошоп. Но как я могла пойти на телевидение с третьим размером груди?

OC Media: Как с этим давлением справилась ваша семья?

Сабрина: Им до сих пор приходится с этим справляться. Однажды к маме подошли на улице мужчины в возрасте и заявили: «Ты родила урода, который опозорил не только вашу семью, но и всю нашу республику. Тебя мы не тронем, ты благочестивая женщина, но тебе стоит уехать отсюда». Мама не выдержала и полезла в петлю. Хорошо, что соседи вовремя это обнаружили и спасли ее.

В то время мне приходилось менять место жительство по несколько раз в день. Только заеду в одну квартиру, через пару часов под окнами появляется тонированная машина с номерами 95-ого региона. Первый раз я подумала, что это просто совпадение. В Москве не мало таких машин. После третьего раза поняла, что что-то не так. Знакомые правозащитники пробили номера и оказалось, что меня искали.

[Читайте также: «Лучше бы ты умер»: как живут квиры в Дагестане]

OC Media: Как вам удалось покинуть страну?

Сабрина: Правозащитники помогли. Не буду называть их имена, чтобы не подвергать их опасности, но пусть они знают, что я всех помню и благодарна за все.

Я улетела в США, но и там все не так спокойно оказалось. Перед вылетом купила «левую» сим-карту без регистрации, без документов, без ничего. Свою испортила и выбросила. По прилету номер в гостинице был зарегистрирован на чужое имя. Я поднялась к себе, вставила сим-карту, чтобы связаться с мамой через WatsApp, и в этот момент приходит смс: «Ты думаешь, если улетела, то в безопасности? У нас везде есть свои люди и они уже знают твою гостиницу и даже  — твой номер. Ты в комнате 115». Представляете?! Это был действительно мой номер.

OC Media: Вы поддерживаете связь с родственниками?

Сабрина: Только с мамой и с сестрами. Но смену пола мы обходим стороной.  Во мне есть этот кавказский менталитет. Как бы мне ни хотелось, я не могу перешагнуть через психологический барьер. Я всегда говорила, что пока мама жива, постараюсь сделать все, чтобы она не расстраивалась. Во время видеосвязи стараюсь максимально быть похожим на того человека, которого она помнит. Предстаю перед ней в мужском варианте, хотя это очень сложно.

Смыть позор кровью?

OC Media: Вы знаете, что сейчас происходит в Чечне? Есть ли какие-нибудь сведения о друзьях, которые там остались?

Сабрина: На прошлой неделе я выступала с докладом в Вашингтоне и для этого мне нужна была свежая информация о ситуации дома. Я поговорила с человеком, который полтора месяца сидел в тюрьме в Аргуне и он рассказал, что, сейчас, в месяц Рамадан не крадут и не пытают людей, но не исключено, что после поста все начнется сначала. И скорее всего, теперь будут делать ставки на родных. Будут вызывать близких родственников и требовать, чтобы они сами разобрались и предъявляли доказательства «очищения чести кровью».

[Читайте также: «Братья, берегитесь, не знакомьтесь в Грозном»]

OC Media: В секретных тюрьмах еще остались геи?

Сабрина: По словам моего знакомого, там сейчас не так много людей. В основном, те, у кого нет богатых родственников, или кого оставили на суд Кадырова. Насколько мне известно, их держат для того, чтобы потом выставить террористами. Если их убьют, то тела покажут по телевидению и припишут нападение на какое-нибудь село или военных. То есть, не просто люди погибли в тюрьме, а ушли в подполье к боевикам.

OC Media: Это предположение или есть какие-нибудь источники?

Сабрина: Так говорит этот бывший заключенный аргунской тюрьмы. Он рассказывает, что арестованные исчезают из тюрьмы после того, как у них отрастают бороды и больше о них нет никакой информации. Причем, этот так называемый Лорд (Магомед Даудов, председатель парламента Чечни, ближайший соратник Рамзана Кадырова - OC Media) лично присутствует, когда их забирают. Правда, за бандитов их еще не выдали, но подозревают, что такие действия со стороны силовиков возможны. Иначе, почему им запрещают бриться?

OC Media: Гонения и похищения людей с так называемом нетрадиционной ориентацией в республике были и раньше?

Сабрина: У меня всегда были длинные волосы. В Чечне я носила карэ. Кажется, весь Грозный знал обо мне и до 2003 года, пока я там жила и никаких проблем не было. Серьезно! Проблем не было даже в 1998-1999 годах при шариатском правлении. Наоборот, тогда было намного безопаснее. Россия, которая хотела принести в республику цивилизацию, в итоге вернула нас в каменный век.

OC Media: Как такое возможно при шариатском правлении?

Сабрина: У меня были выщипаны брови, подкрашены ресницы, джинсы-трубочки, носила топики. Министерство шариатской безопасности меня никогда не трогало. В Грозном, напротив Русского театра, была точка, где каждый вечер, особенно в выходные, собирались такие люди и весь город об этом знал. Это была небольшая площадь с несколькими скамейками и все знали, для чего туда приходят эти мужчины, молодые люди. Нас никогда не оскорбляли. В чеченском языке есть фраза: «кхарда ма кхарда», означает «не смейся над чужой бедой». Ее часто говорят детям, когда те хихикают над больными людьми.

OC Media: То есть, на вас просто закрывали глаза, так как считали больными?

Сабрина: Да. Зато меня никогда не оскорбляли, не преследовали, не избивали.

OC Media: Вы сейчас разрушаете стереотипы. А как долго это все продолжалось?

Сабрина: До прихода Кадырова. В 2005 году, когда его назначили премьер-министром, он начал вещать о нравственности по телевидению. Конкретно про нас не говорил, в основном про поведение женщин. Но уже чувствовалось, как люди в городе начали меняться. Те, кто раньше мило улыбался при встрече, начали косо поглядывать. Тогда я и приняла решение уехать из Чечни. Но с каждым приездом, видела, как ситуация ухудшается.

OC Media: Чем вы сейчас занимаетесь?

Сабрина: Работаю официанткой, получаю всего 700-800 долларов в месяц, для Америки это копейки. Кроме того, продолжаю заниматься правозащитной деятельностью. Сейчас у меня на попечении 15 мусульманок. Я стараюсь им помогать психологически, мы встречаемся за чаем, устраиваем разные акции, хожу с ними в медицинские учреждения, помогаю получать продовольственные карточки. За это мне не платят. Этих людей я нашла сама, ходила по шелтерам. Я мусульманка и хочу помогать тем, кому нужна помощь.

OC Media: Вы носите хиджаб, хотя многие считают, что среди верующих мусульман не может быть геев, лесбиянок, трансгендеров.

Сабрина: Это глупо. Это природа, тут религия ни при чем. Также чеченцы с пеной у рта доказывают, что у них нет геев. У дагестанцев есть, у кабардинцев есть, у русских есть, у всей планеты есть, а у чеченцев нет. Мне неприятно это слышать.

В Америке много кавказских ребят. Большинство из них — верующие мусульмане: посещают мечеть, постятся в Рамадан, но живут с парнями.

Понимаете, многие путают трансгендеров с мужчинами, которым нравятся мужчины. Они думают, что человек меняет пол для того, чтобы у него было больше интимных возможностей, но это не так. Это разные понятия, разная психология, разный подход к вещам. В первую очередь мы идем на это, чтобы обрести себя. Мне важно чувствовать себя в своей тарелке и Я не стесняюсь своего тела. И партнер тут ни при чем. Извините за откровенность, но у меня уже больше года нет никаких интимных отношений и нормально к этому отношусь. Главное, знаю, что я — это я.

[Читайте также: Женщина-трансгендер, активист и секс-работник «Ната» делится историями из жизни в обществе]