Принудительные браки и браки с несовершеннолетними — повсеместно укоренившаяся проблема в Азербайджане, и эксперты говорят, что одни лишь законодательные изменения мало что могут решить.

Айсун Гаджиева, 17-летняя девушка из Джалилабадского района на юге Азербайджана покончила жизнь самоубийством 6 августа. Правоохранительные органы Джалилабада сообщили Азербайджанскому новостному агентству Metbuat.az, что причиной самоубийства Гаджиевой были попытки ее семьи заставить ее выйти замуж.

За 7 дней до инцидента, 30 июля, 17-летняя девушка, Гюляр Исмайлова из Загатальского района, на севере Азербайджана, также покончила с собой по этой же причине.

Согласно Metbuat.az, Гаджиева жила с бабушкой и дедушкой. Ее бабушка, как сообщается, выбрала жениха для своей внучки, хотя Гаджиева была против брака.

Дедушка Гаджиевой сказал Meydan TV, что его внучку не принуждали к замужеству. Он утверждал, что между их семьей и семьей потенциального жениха состоялось знакомство, но решение о браке не было окончательно согласовано.

Вместо этого он возложил вину на видеосюжет, который посмотрела его внучка, о покончившей с собой молодой девушке, которую заставили выйти замуж. Он утверждает, что его внучка взяла эту идею оттуда.

[Читайте о детских браках в азербайджанских общинах Грузии на OC Media: Ранние браки в Грузии: судьбы, омраченные белыми платьями]

Закон и наказание

В соответствии со статьей 3 Семейного кодекса Азербайджана, семейные отношения определяются как отношения, которые складываются на основе «добровольного брачного союза» мужчины и женщины; статья 10 устанавливает минимальный возраст для вступления в брак — 18 лет.

Эльдар Зейналов, глава Правозащитного центра Азербайджана, правозащитной организации в Баку, поясняет OC Media, что любой принудительный брак уже является нарушением Уголовного кодекса, и любой брак с девушкой моложе 18 лет также является уголовным преступлением.

Однако, по словам Зейналова, в 2017 году на момент заключения брака 217 девушек и один юноша были моложе 18 лет. До повышения брачного возраста с 17 до 18 лет в 2011 году, в год регистрировалось 2000-5500 таких браков.

Законодательные изменения мало что сделали в решении проблемы, говорит он. В 2017 году родился 2421 ребенок у 15-17-летних матерей, «кроме того, для 245 беременных женщин этой возрастной группы это был второй ребенок, для семи из них — уже третий, а для двоих — даже четвертый».

Он отмечает, что подавляющее большинство таких родов (69%) происходит в сельской местности, «где ребенок, рожденный вне брака считается позором. Тем не менее несовершеннолетние рожают одного ребенка за другим».

«Это возможно только если фактические брачные отношения принимают форму [...] «религиозного» [незарегистрированного] брака», — сказал Зейналов.

Зейналов утверждает, что когда женщина рожает в возрасте восемнадцати лет или раньше, невозможно определить точное время, когда она стала жить половой жизнью. Это означает, что число детских браков, вероятно, намного выше, чем в статистике, основанной на числе рождений.

«В конце концов, никто не отменял физиологию, что означает, что эти 15-17-летние матери имели сексуальные отношения с мужчинами [когда были] в возрасте от 14 до 16 лет», — говорит он.

В Азербайджане возраст сексуального согласия – 16 лет, а секс с несовершеннолетними старше 14 лет наказывается лишением свободы на срок до 3 лет при условии, что разница в возрасте между правонарушителем и потерпевшей больше, чем два года.

После того, как возраст для вступления в брак был поднят до 18 лет, женщины «не прекратили вступать в брак до 18 лет, а просто начали обходить закон» — утверждает Зейналов, о чем свидетельствует практически постоянное число родов у женщин до 18 лет: 5138 в 2011 году, когда закон был только что введен, и 4500 в 2017 году.

Кто виноват?

По словам Зейналова, за браки с несовершеннолетними к уголовной ответственности может быть привлечено большое количество людей.

«Каждый год тысячи педофилов избегают уголовной ответственности, и об этом знают не только семьи жениха и невесты, но и мулла в мечети, где они регистрируют брак, владелец дома торжеств, где они празднуют «свадьбы»; гости на свадьбе; соседи и сотрудники районной полиции, на территории которых проживают такие пары; врачи, помогающие несовершеннолетним рожать детей; чиновники, которые выдают свидетельства о рождении детям», — говорит он.

Опытный эксперт по гендерным вопросам Гюльнара Мехдиева сказала OC Media, что существует связь между детскими браками и насилием в семье.

«Намного легче совершать насилие над необразованными людьми, которые не знают о своих правах и вступают в ранний брак, — говорит она. — Этот брак происходит по желанию и из-за требований семей девушек; в случае насилия, им некуда идти».

«Обычно в таких случаях семьи отправляют своих дочерей обратно в дом их мужей [-насильников]», — говорит она.

«Рождение ребенка становится дополнительной причиной терпеть насилие, — добавляет Мехдиева. — Потому что они не в состоянии содержать ни себя, ни ребенка».

По словам Мехдиевой, детские браки также часто основаны на эксплуатации труда молодой невесты. «Девочка должна заботиться о большой семье своего мужа, выполнять всю сельскую работу и заботиться о своем ребенке», — говорит Мехдиева.

«Нет механизма защиты от родителей»

Жертвы ранних браков в Азербайджане могут обращаться либо в полицию, либо в офис уполномоченного по правам человека, но, по словам Зейналова, «вероятность того, что они смогут помочь девушке не очень высока, если хотя бы одна из семей [мужа или жены] не поддержит девушку. В противном случае ей придется искать убежище, хотя и там девушку могут тоже найти [ее семья или супруг]».

Мехдиева рассказала OC Media, что защита прав жертв детских браков очень сложна.

«Как в Баку, так и в регионах, полиция обычно принимает сторону родителей. Более того, такие случаи могут быть решены небольшой взяткой, — говорит она. — Естественно, региональная полиция и местные чиновники осведомлены о свадебных церемониях, происходящих в этом районе. Но кто из них вмешивается? Поэтому, когда жертвы хотят подать жалобу, они должны учитывать все трудности на своем пути».

Она также подчеркивает безразличие правительства к этой проблеме, приводя недавние самоубийства 17-летних девушек в качестве доказательства этой проблемы.

«Нет механизма защиты несовершеннолетних от их родителей. Проблема игнорируется — как ранние браки, так и насилие в семье. Чтобы понять проблему и поднять тревогу, жертвы должны начать говорить [об этом]», — говорит она.

Мехдиева считает, что публичное осуждение принудительных и детских браков может помочь решить проблему.

«А что скажут люди?!» — таков лозунг нашей жизни», — говорит она.

В ноябре 2017 года министр труда и социальной защиты Салим Муслимов объявил, что до конца года в Баку, Лянкяране и Хачмазе планируется открыть еще три приюта для жертв бытового насилия.

«В Баку уже есть два больших приюта, построенных в соответствии с международными стандартами», — сказал он.

Муслимов добавил, что на данный момент министерство предоставило аккредитацию 10 неправительственным организациям (НПО), борющимся с насилием в семье.

«Четыре НПО уже имеют свои приюты — два из них находятся в Баку, а два — в Гяндже. После того, как мы предоставим другим НПО такие приюты, можно будет перейти к новому этапу борьбы с этой проблемой».

«Не готовы создать семью»

«Как правило, в подростковом возрасте физическое тело развивается быстрее, чем нервная система и психические реакции, — говорит психолог Азад Исазаде OC Media. — Они не готовы создавать семью».

По его словам, общество имеет явно противоречивое мнение по этому вопросу. «Человек в возрасте 17 лет не имеет права голосовать, — говорит он.  — Но почему-то считается, что такой человек, независимо от пола, имеет право создавать семью».

Комментируя недавние самоубийства, Исазаде отметил, что такие крайние формы реакции характерны для подросткового возраста.

«В этом возрасте люди сталкиваются с определенными проблемами впервые. До этого их проблемы решали взрослые, но поскольку они считают себя взрослыми в этом возрасте, они пытаются как-то сами решить свои проблемы», — говорит он.

«И если они не могут решить проблему [...], возникает чувство безнадежности [...] и человек может решить покончить жизнь самоубийством», — заключает он.