В текстильной промышленности Грузии низкие зарплаты и множество злоупотреблений в сфере трудовых отношений. В этом расследовании, состоящем из нескольких частей, OC Media отправляется на фабрики, чтобы лично увидеть, что там происходит. В первой части мы исследуем способы самоорганизации сотрудников и то, как работают (или не работают) профсоюзы на фабриках «Kutex» и «Imeri» в Кутаиси.

«Кому говорили: «Если не нравится, иди домой?», — спрашивает организатор профсоюза.

Все женщины поднимают руки.

Позже они добавляют, что слышали и более резкие слова в свой адрес. «Вали отсюда» или «Приду, за волосы тебя оттаскаю» — лишь малая часть того, что по их словам, им говорили начальники.

15 июля почти все 120  работников текстильной фабрики «Kutex» в Кутаиси собрались перед фабрикой на однодневный протест, чтобы выразить недовольство множеством нарушений по отношению к ним со стороны руководства фабрики: задержкой зарплаты, унижениями, нечеткой структурой управления и сокращением рабочего времени.

Фабрика «Kutex», открывшаяся в 2016 году, с первого дня работы производит джинсы для турецкого ритейлера «LC Waikiki». В июле 2019 года исполняющий обязанности директора фабрики Гиорги Гоголашвили заявил «Радио Тависуплеба», что «LC Waikiki» аннулировали контракт после того, как в последней партии продукции оказалось много брака.

OC Media обратились к «LC Waikiki» за комментариями. Компания отказалась вдаваться в подробности об отзыве контракта, заявив лишь, что «LC Waikiki не имеет коммерческих или органических отношений с фирмой [Kutex]».

Ожидается, что владелец фабрики Мехмет Курт, гражданин Турции, приедет на переговоры и, что еще важнее, выплатит зарплату, которую должны были выдать пять дней назад.

Сегодня понедельник, «банковский день», когда многие должны сделать выплаты по кредитам.

Прямое противостояние с директором — редкое явление на грузинских заводах. Директор, как правило, является неприступной фигурой, наделенной властью почти полностью контролировать судьбу своих работников, но в то же время почти никогда не вступает с ними в контакт.

В случае «Kutex» причиной этого разделения является не только структура компании, но и языковой барьер. Говорящий по-турецки директор окружен группой менеджеров, владеющих двумя языками, которые заботятся о том, чтобы работники не имели прямого доступа к вершине иерархии компании.

В поисках голоса

Женщины в волнении обсуждают все притеснения, причиненные им на фабрике, с Ираклием Мхеидзе, директором Кутаисского профсоюза, и Гиоргием Диасамидзе, который возглавляет Профсоюз работников сельского хозяйства и легкой, пищевой и обрабатывающей промышленности. Они впервые делают это открыто. До того, как они объединились, жесткая реакция компании на любой намек на недовольство рабочих обеспечивала атмосферу репрессивного молчания.

«Кажется, здесь любой нам начальник, — говорит одна женщина. — Директор, контролеры качества, просто работники администрации — каждый имеет право прийти и на нас орать. Они выходят за рамки своих полномочий, но всем все равно. Ситуация очень напряженная и нездоровая. Они думают, что стоят выше, чем рабочие, и имеют право нас унижать».

«Они не относятся к нам по-человечески, — вступает другая работница. — Начиная с директора и заканчивая прорабом. Мы иногда сопротивляемся, но они выбирают для своих нападок самых уязвимых работниц».

Женщины вспоминают, как одной швее, которая оставила лишнюю нить на джинсах, технолог швырнул их в лицо, и она заплакала от боли и унижения.

«Не надо на меня орать, я же человек, просто объясните, что я сделала неправильно, — говорит другая. — На днях пришла новая модель [джинсов], и я так боялась ошибиться, что просто встала и сказала — я не могу это сшить».

«Владелец требует определенного количества выработки. Но наш контракт основан на почасовой выплате, выработка не имеет к этому никакого отношения, а люди все равно верят владельцу, — говорит другая женщина. — Этот человек изучил нашу психологию и действует соответственно. Он хочет, чтобы мы чувствовали себя бесполезными, потому что мы «не научились работать» за два года».

Несмотря на накопившиеся жалобы, именно задержка зарплаты, наконец, объединила всех.

Диасамидзе приехал в Кутаиси из Тбилиси в надежде на создание нового профсоюза на фабрике «Kutex». В отрасли с высокой текучестью кадров это редкая возможность: в настоящее время в текстильной промышленности Грузии есть только два профсоюза.

Импульс

Теа Цнобиладзе, швея с фабрики «Kutex», первой начала организовывать людей. В выходные перед протестом она собрала 90 подписей у сотрудников и составила коллективный список жалоб. Эта петиция предназначалась профсоюзным организаторам, чтобы показать им, что рабочие готовы объединиться. Но, более того, это было нужно, чтобы показать самим рабочим, что они не одни в своей борьбе, чтобы вырвать их из одиночества.

«Я начала работать [в «Kutex»] без предварительного опыта, — рассказывает Цнобиладзе OC Media. — В течение года все было нормально. Когда начались проблемы, и я стала говорить, люди сидели напуганные и примолкшие. Я всегда говорила, когда мне что-то не нравилось. Люди видели, что я говорю то, что у них в сердцах и на уме. Нужно было просто дать им лишь один импульс».

В конечном счете, Цнобиладзе побудил к действиям не ее собственный опыт работы на предприятии, а то, что она видела, что происходит с женщинами вокруг нее.

«Когда я видела, как унижают моих коллег, я не могла этого выносить — я такие вещи не терплю с детства. Я постоянно попадаю в неприятности за других. Наверное, мне надо было стать правозащитницей».

Организоваться и выразить недовольство в Грузии считается почти неприличным — при высоком уровне безработицы (официально 13 %, но опросы оценивают его в 21 %) работники чувствуют себя обязанными фабрике за предоставленную им возможность работать, даже если это означает, что работать зачастую надо по 10 часов в день, всего за 300 лари (100 долларов США) в месяц.

Когда возникают проблемы, работники обычно пытаются приспособиться к условиям или просто уходят. «В текстильном секторе высокая текучесть кадров, и это делает его уязвимым, таким как, например, сфера услуг или строительство, — говорит глава профсоюза Гиорги Диасамидзе. — Для работодателей эти люди — просто станки».

Когда нет материалов для работы, швей отпускают, и они остаются без работы, пока не поступят новые заказы. В такие периоды им не платят, даже если их контракт остается в силе, что является нарушением Трудового кодекса Грузии.

«Мехмет [Курт] обвиняет в этом нас. Он говорит, что мы производим бракованную продукцию, которую он не может продать, и поэтому не может получить новые заказы. «Брак» — это то, что он использует, чтобы нами манипулировать. Шитье — это такое ремесло, в котором невозможно обойтись без брака, но его почти всегда можно исправить», — говорит Теа Цнобиладзе.

Большинство рабочих, которые общались с OC Media, рассказывают, что в первый год работы фабрики браки не были проблемой, и что руководство начало делать замечания работникам за якобы некачественную продукцию, когда оно прекратило вовремя выплачивать зарплаты.

Согласно Трудовому кодексу Грузии, работники имеют право на получение 0,07% от их заработной платы за каждый день задержки; «Kutex» не выполнил это обязательство.

В день протеста Цнобиладзе и двух других женщин с фабрики выбрали вести переговоры с руководством. Но вскоре становится ясно, что на них не будет присутствовать владелец, — и сегодня зарплаты не будет.

Обговорив проблемы наверху, в кабинете с кондиционером, переговорщики объявляют новости женщинам, ожидающим внизу в темном, душном заводском цеху.

Многие женщины, очевидно, ожидали немедленных результатов, но работницам удалось преодолеть свое разочарование и подписать соглашение о создании нового профсоюза. Пока что все они недовольны и хотят объединиться, но неясно, удастся ли им под давлением руководства удержаться вместе, отказаться от быстрых сделок и распределить обязанности внутри профсоюзного комитета.

Все это проблемы, которые обычно возникают вскоре после удовлетворения основных требований работников.

Солидарность навсегда?

«Imeri Ltd» — одна из старейших текстильных компаний Грузии — была основана как акционерный кооператив в 1928 году и пережила распад Советского Союза. В 1995 году у них появился первый международный клиент. Они также получили поддержку в виде инвестиций в размере 812 700 лари (275 000 долларов США) в рамках программы «Enterprise Georgia» для создания дополнительных 120 рабочих мест.

На данный момент «Imeri» является одной из крупнейших текстильных фабрик в стране и работает как с международными, так и с отечественными брендами.

На фабрике работает около 450 человек, 320 из которых — швеи.

На бумаге это также одно из самых благоприятных для труда рабочих мест в стране. В 2016 году они получили золотой сертификат соответствия стандартам Worldwide Responsible Accredited Production (WRAP), некоммерческой организации по защите трудовых стандартов, изначально созданной для американских швейных компаний. Они также были названы лучшим работодателем года по мнению мэрии Кутаиси в 2015–2016 годах.

Бывшая работница, которая с тех пор переехала во Францию, рассказала OC Media, что, по ее опыту работы в «Imeri», компания была далеко не дружелюбной к работникам.

Ана (имя изменено) начала работать в «Imeri» швеей в 2013 году. Она проработала на предприятии четыре года. Она описывает этот опыт как четыре года «жизни в сумасшедшем доме».

При приеме на работу, Ане сказали, что она будет работать с 9:00 до 18:00, но ей часто приходилось оставаться сверхурочно. По ее словам, ничего, из того, что ей сказали на собеседовании, не оказалось правдой.

Ее зарплата зависела от выполнения ежемесячной нормы, которая, по ее словам, была настолько высока, что человеку ее выполнить невозможно.

«Максимум, что я заработала на этом заводе [за один месяц], было 445 лари (150 долларов США), проработав по пять дней в неделю с 9:00 до 22:00. В других случаях я получала где-то 250–300 лари (84–100 долларов США), но я выполняла гораздо больше работы, чем то, за что мне платили».

Ана рассказала OC Media, что компания всеми силами старается скрыть реальные условия труда, чтобы защитить свою репутацию.

«В 2016 году комиссия WRAP проводила проверку. Директора нам сказали [говорить проверяющим], что мы не работаем по субботам, и что у нас нормированный рабочий день, что мы довольны, — сказала Ана. — Мы по очереди заходили в комнату для интервью, и на выходе сотрудник администрации встречал нас у дверей и спрашивал, что мы сказали».

Директор завода Маиа Симонидзе, которая также является акционером «Imeri» и председательницей совета директоров фабрики, подтвердила OC Media, что руководство могло попросить рабочих дать положительный отзыв. Однако она сказала, что сами беседы были конфиденциальны, и сотрудники могли открыто выражать свое недовольство, если бы они этого пожелали.

Она также утверждает, что, согласно договору, который они подписали с работниками, компания платит на 30 % больше за каждый дополнительный час работы, и что зачастую они платят даже больше этого.

Рабочие на фабрике неоднократно устраивали протесты, но оказалось, что их профсоюз отказался поддерживать их.

«Что нам было делать? Единства не было», — сказала Ана, добавив, что лидеры профсоюза — в основном, 70–75-летние старожилы «Imeri», не пожелавшие поставить под удар свои позиции в профсоюзе ради молодых работников.

Желтые профсоюзы и плохая экономика

В Грузии многие профсоюзы не представляют рабочих, а служат интересам владельцев бизнеса. Такие «поддельные» организации известны как «желтые профсоюзы».

Проработавшая в «Imeri» более шести лет Это Сагинадзе говорит, что профсоюз «Imeri» твердо стоит на стороне владельцев фабрики. Она говорит, что любые недавние улучшения условий труда произошли вопреки профсоюзу, а не благодаря ему.

«[Представители профсоюза] не были выбраны людьми, и они не служат людям, я не боюсь говорить об этом открыто», — сказала Сагинадзе OC Media, добавив, что руководство профсоюза было укомплектовано руководителями компаний.

Маиа Симонидзе рассказала OC Media, что после распада СССР компания боролась за выживание.

«Эта сфера была серьезно развита в Грузии в [советский период] — здесь было 40 крупных текстильных фабрик, и «Imeri» была одной из них, — сказала она. — Из этих крупных фабрик остались только две: «Batumtex», которую купили австрийские инвесторы, и мы, оставшиеся грузинскими».

При слабых связях с внешними рынками и небольшом спросе в Грузии, компания изначально производила военную форму, хотя, по словам Симонидзе, они «знали, что это не «настоящая» работа». Только в 1997 году они получили свои первые международные заказы от немецкой фирмы «Barbara Lebek».

С тех пор фабрика производит одежду для различных международных фирм и недавно подписала соглашение о выпуске одежды для люксового итальянского бренда «Moncler».

Несмотря на успех компании, Симонидзе рассказала, что у них есть трудности с высокой текучестью кадров и нехваткой рабочей силы, особенно — подготовленных специалистов.

В интервью кутаисскому новостному агентству «Мхаре» она сказала, что видит причину этой нехватки в отсутствии мотивации среди ищущих работу и в «эпидемии» работников, предпочитающих искать работу за границей.

Тем не менее, в беседе с OC Media она признала, что причиной является также низкая заработная плата.

«В настоящее время мы можем принять на работу еще 20 человек, но они не идут, и я понимаю, почему. Потому что зарплата не так высока для работы, которая от них требуется».

О роли профсоюзов Симонидзе сказала, что видит ее только в позитивном ключе.

«Наш завод всегда состоял в профсоюзе — с 1921 года, — сказала она. — Я сама — член профсоюза и считаю, что он имеет серьезную власть».

Она добавила, что также понимает, что работники могут быть недовольны в том числе профсоюзом и его руководством, но в конечном итоге это не вина компании, так как руководство компании не несет ответственности за профсоюз.

«Вполне возможно, что работникам может не нравиться нынешняя председательница профсоюза — ее выбирали не они, а головной офис [профсоюза] — в Тбилиси», — сказала она.

Гиорги Диасамидзе сказал OC Media, что заявление Симонидзе — неправда, и головной офис не назначал председательницу профсоюза. Скорее, по его словам, председатель всегда должен избираться общим голосованием членов профсоюза на рабочем месте.

Тем не менее, он добавил, что не знает, как председательница профсоюза в «Imeri» вступила в должность.

Нынешняя председательница профсоюза Манана Деисадзе, занимающая свою должность с 2014 года, сообщила OC Media, что ее не назначало отделение профсоюза, и она не была избрана общим голосованием. По ее словам, ее избрал «комитет» из пяти работников фабрики.

Проигрывая битву

Даже если члены профсоюза — из среды рабочих, а председатель совета директоров компании не может в нем состоять, это не гарантирует успеха.

Марина Оболадзе, 61-летняя бывшая сотрудница и профсоюзная активистка компании «Georgian Textile Ltd», была уволена в 2018 году вместе с 15 другими сотрудниками из-за того, что компания назвала «сокращением штатов», хотя Оболадзе считает, что у компании был скрытый мотив.

«Они просто избавились от меня, потому что я не терпела беззакония и всегда говорила о том, что меня волнует», — сказала она OC Media. Ее уволили вскоре после того, как она потребовала обсуждения с владельцем фабрики сверхурочной работы, за которую, по ее словам, она и другие работники не получали компенсации.

С помощью юристов из центрального офиса профсоюза Марина обратилась в суд, но вместо того, чтобы вернуть их на работу, компания выплатила уволенным сотрудникам компенсацию за два месяца. Однако выплата включает только базовую ставку.

«Наша зарплата составляла 1,30 лари в час, плюс премии за хорошее качество, — сказала Оболадзе. — Дисциплина и производительность — за это нам не выдали компенсацию. [Выдали] лишь по 250 лари (84 доллара США) каждому».

Оболадзе с двумя другими работницами решили подать еще одну апелляцию, и они все еще ждут результатов.

«Остальные не пошли в суд, — сказала Марина. — Они не хотели платить за судебные издержки».

Марина сейчас работает на другой текстильной фабрике с низкими зарплатами. И хотя ее это не устраивает, она воздерживается от обсуждения этого вопроса с руководством.

«После того, что случилось, я боюсь высказывать недовольство. Я боюсь потерять и эту работу».

Маленькие победы

После того, как владелец «Kutex» не явился в день протеста, недавно объединившиеся в профсоюз работницы подали на компанию в суд. С помощью группы юристов из тбилисского офиса Профсоюза работников сельского хозяйства, легкой, пищевой и обрабатывающей промышленности они начали судебное разбирательство.

Суд вынес решение в пользу работниц и обязал компанию секвестировать (то есть, продать) активы, чтобы выплатить работникам причитающуюся им зарплату.

Глава Кутаисского профсоюза Иракли Мхеидзе считает, что секвестирование — это не только финансовая победа.

«После секвестирования сотрудники «Kutex» поняли, что суд может стать способом добиваться справедливости, — сказал Мхеидзе OC Media. — Эти люди часто думают, что работодатели, будучи финансово влиятельными, могут подкупить суд. Это предубеждение заставляет их терять надежду, что суд сможет защитить тех, кто слабее».

Мхеидзе видит причины для оптимизма у работниц фабрики «Kutex», несмотря на сложные условия для организованного труда в Грузии.

«Прежде всего, здесь есть несколько лидеров, которые верят, что добьются справедливости. Такие люди, как Теа, разжигают веру в других, и это очень много значит. [Во-вторых], сотрудники считают, что если они потеряют эту работу, с их навыками и опытом им будет легко найти новую в той же области».

Но, несмотря на победу, Мхеидзе считает, что пример «Kutex» демонстрирует слабость трудящихся в Грузии, и что положение можно изменить только путем более широких системных изменений.

«Трудовые споры возникают, когда происходят грубые нарушения условий труда, — говорит Мхеидзе. — Сотрудники предпочитают терпеть мелкие нарушения, хранить молчание и не портить отношения с работодателем. Этот страх накапливает проблемы, которые приводят к окончательному взрыву [протесту]».

В результате, по его словам, жалобы рассматриваются только после продолжительных мучений рабочих. Он говорит, что международные примеры показывают, что если бы объединение грузинских рабочих было шире, на такие жалобы — если бы они вообще возникали — реагировали бы раньше.

Тем не менее, он считает, что чтобы это произошло, отношение общества к профсоюзам должно измениться.

«Все еще жив советский штамп, что человек, который высказывается за справедливость, — просто умелый манипулятор, который ищет свою выгоду, — говорит Мхеидзе. — Этот менталитет влияет на целый ряд отраслей в стране».

На данный момент, однако, заключает Мхеидзе, плохое отношение «Kutex» к рабочим, фактически, дает им рычаги воздействия. Ведь, нарушив их права в такой степени, компания утратила возможность наказывать их за любую дальнейшую организацию и мобилизацию — теперь работникам «нечего терять».

Это была первая часть журналистского расследования о текстильной промышленности в Грузии, состоящего из нескольких частей. Материал подготовлен при поддержке регионального офиса Friedrich-Ebert-Stiftung (FES) на Южном Кавказе. Все высказанные мнения принадлежат автору и могут не отражать точку зрения FES.