Д-р Таня Бёрзель и д-р Томас Риссе из Института политологии им. Отто-Сура обсуждают препятствия и возможности для стремления Грузии в ЕС

Многие важные реформы, проведенные в Грузии за последние несколько лет, вытекают из обязательств, которые страна взяла на себя, подписав контракты с Европейским союзом. Будь то вызвавший споры Закон о борьбе с дискриминацией или Трудовой кодекс, который все еще находится в стадии разработки — Правительство Грузии обязалось сделать все возможное для достижения конечной цели страны: вступления в ЕС.

Когда это произойдет? И самое главное — как? Эти вопросы мы задали двум экспертам ЕС, которых пригласил в Тбилиси Грузинский институт политики. Д-р Таня Бёрзель — профессор политологии и заведующая кафедрой европейской интеграции в Институте политологии им. Отто-Сура, при Свободном университете Берлина. Доктор Томас Риссе — директор Центра транснациональных отношений, внешней политики и политики безопасности при Институте политологии им. Отто-Сура при Свободном университете Берлина.

Оба профессора согласны с тем, что Грузия должна быть осторожной и ждать подходящего времени, чтобы постучаться в двери ЕС, хотя они как раз они считают, что Грузия в некоторых отношениях находится на том же уровне, как и страны, стоящие сейчас ближе к цели на пути к вхождению в ЕС.

Бёрзель отмечает, что рост популярности зеленых партий во всей Европе, благодаря их поддержке расширения ЕС, дает больше шансов на присоединение странам-претендентам, таким как Грузия. Она также считает, что настало время для ЕС переосмыслить формат Восточного партнерства (ВП), потому что Грузия уже исчерпала возможности, которые ВП может предложить.

Между тем, Риссе считает, что, хотя ЕС наверняка был озабочен внутренними проблемами, он выходит из кризиса с новыми силами, и при новой Европейской комиссии больше шансов, что ЕС поддержит расширение. В то же время он сказал, что европейская идентичность грузин может быть использована для борьбы с внутренними проблемами, такими как дефицит верховенства закона, тем самым ускоряя возможность вступления в ЕС.

[Подробнее о стремлении Грузии стать членом Европейского Союза читайте на OC Media: После саммита «Восточного партнерства» Грузия осталась без «золотой морковки»]

OC Media: В свете того, что дверь в ЕС открылась для западно-балканских стран, какие возможности, если таковые имеются, это создает для Грузии с точки зрения вступления в ЕС? Стоит ли надеяться на подобную возможность в ближайшем будущем?

Таня Бёрзель: Начало переговоров с Албанией и Македонией о присоединении, я думаю, в некоторой степени, является переменой. На любой прогресс в процессе присоединения Западных Балкан до этого был наложен чуть ли не мораторий, так что это движение вперед, по крайней мере, за столь длительный период. Я думаю, что это может создать некоторый импульс, по крайней мере, в долгосрочной перспективе. То есть, это не будет означать, что у Грузии возникнет перспектива вхождения в ближайшее время, но если мы посмотрим на показатели, в частности, Албании  и сравните их с показателями Грузии, [я не смотрел на показатели, но] то как в экономических, так и политических аспектах Грузия находится, по меньшей мере, на аналогичном уровне или движется к аналогичному уровню Албании.

Таким образом, ЕС будет все труднее утверждать, что Грузия, которая вроде как смирилась с некоторыми кандидатами на вступление, с которыми ЕС теперь ведет открытые переговоры о вступлении, не имеет перспективы вступления в ЕС — особенно если ЕС признает Грузию европейской страной. И согласно договорам, любая европейская страна может подать заявку на членство, если они соответствуют критериям.

Томас Риссе: С точки зрения ЕС, мне не ясно, что это значит. Но на месте Грузии я бы просто использовал это в полной мере. Если ЕС скажет: «Хорошо, Албания (Македония, на мой взгляд, немного другой случай) готова к переговорам о вступлении, почему не мы тоже?»

Таня Бёрзель: В частности, потому что в общественном восприятии, и я думаю, что это важно, причина этой усталости в ЕС от расширения, с одной стороны, связана с проблемами, с которыми столкнулся ЕС, ну вы знаете: мировой финансовый кризис, миграционный кризис, Брексит…

Но другой вопрос — общественное восприятие. Общественная поддержка расширения в лучшем случае скромна и варьируется в зависимости от страны. И это также связано с восприятием некоторых кандидатов на вступление. Албания с Косово воспринимается как такое: «мы приняли Румынию и Болгарию, а теперь и Албанию»? Поэтому, если ЕС движется в сторону Албании, Грузия может легко сказать: «Извините, но мы смотримся даже лучше, чем Албания!»

OC Media: Вы сказали, что нужно воспользоваться ситуацией. Не могли бы вы привести пример, как, скажем, Албания воспользовалась ситуацией и как Грузия может сделать это сейчас? Есть ли четкий путь, по которому прошли предшественники, и теперь может следовать Грузия?

Томас Риссе: Независимо от того, что думает публика, существуют так называемые Копенгагенские критерии. И если Грузия соответствует Копенгагенским критериям, плюс DCFTA [соглашение о Глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли] [...] Смысл в том, чтобы как-то пристыдить ЕС: «Какие у вас есть веские причины не начинать [переговоры]?»

Таня Бёрзель: Когда ЕС предложил перспективу вступления странам Восточной Европы, страны Балтии превзошли такие страны, как Польша. И в тот момент, когда он собирался принять Польшу, страны Балтии сказали: «Извините, но мы на 100% опередили Польшу. Поэтому, если Польша собирается присоединиться, мы тоже должны быть там!» Я думаю, что Грузия может следовать той же стратегии.

Грузия чрезвычайно эффективно в перенимает политику ЕС. И я думаю, что уловка для Грузии может заключаться в том, чтобы превзойти вступающие страны, такие как Албания, а затем следовать балтийской стратегии. И когда Албания соберется присоединяться, вы скажете: «Послушайте, теперь вы [должны] нам дать хотя бы перспективу вступления».

Томас Риссе: Тут есть две заминки. Одна из них заключается в том, что формулировка в [AA/] DCFTA относительно перспективы вступления чрезвычайно расплывчата. Так что многие в ЕС говорят: «О нет, мы и не говорили, что это когда-нибудь произойдет». Другая — это то, что ЕС называет «замороженными конфликтами», и то, что вы называете оккупированными территориями. Таким образом, если Грузия начнет с ЕС переговоры о вступлении, у нее все еще будут оставаться территориальные конфликты — которые не она создала, мы это знаем, но это имеет значение. ЕС не станет принимать страну, [большие] части которой в значительной степени оккупировала Россия.

Это не очень легко — начать переговоры о вступлении. Это не означает немедленного вступления. Это процесс. Вы знаете, с чего они начались с Турцией 15 лет назад? А сейчас они зашли в тупик. Но это в значительной степени происходит по вине Турции, на мой взгляд. Таким образом, начало переговоров о вступлении не означает, что вы вступите автоматически.

OC Media: «Европейская перспектива» отсутствовала в документе саммита Восточного партнерства в Брюсселе 2017 года, то, чего Грузия так хотела, чтобы там было. Вы сказали, что существует еще политическое измерение — каковы шансы того что, если Грузия заработает звание «лидера реформ» среди стран Восточного партнерства, она получит «перспективу» в свете политики ЕС, ориентированной во внутрь?

Томас Риссе: Нужно помнить две вещи.

Первая: У нас новая Комиссия.

Вторая: ЕС фактически выходит из этого кризиса сильнее, чем был. Вы знаете, это Британия сейчас одержима Брекситом, а ЕС нет. Мы просто сидим и ждем, что произойдет. Мы хорошо подготовлены даже к крушению. Таким образом, для ЕС это уже [в прошлом].

Таня Бёрзель: И номер три: у нас рост популярности зеленых партий.

OC Media: А также популистов…

Таня Бёрзель: Да, но посмотрите на выборы в Австрии. «Партия свободы» крупно проиграла. У нас в Германии происходят похожие события, а также на европейских выборах в более широком смысле. В Италии посмотрим еще, насколько это устойчиво, но на данный момент Сальвини выбывает. Итак, рост популизма — я бы не сказала, что он остановился, но он, по крайней мере, замедлился и произошла контрмобилизация. Хорошей новостью является то, что это не социал-демократы, это не консервативные партии, а зеленые партии. А зеленые партии больше других сочувствуют расширению. И я думаю, что это хорошие новости.

Что касается аргумента насчет лидера, помните, что одна из стран-лидеров, Венгрия, была когда-то любимицей среди стран Центральной и Восточной Европы, а теперь она стала enfant terrible ЕС. Значит люди меняют свое отношение. Когда вы опережаете других, возникает вопрос: насколько это устойчиво, не так ли? ЕС осознает, что перспектива вступления может заблокировать демократические реформы. Но когда вы вступите…

И это также опыт Румынии и Болгарии, которые все еще в процессе прохождения  CVM (Механизма контроля и проверки) и которые все еще не являются членами Шенгенского соглашения. Я думаю, что [следует учитывать] также опыт работы с этими странами. Вот почему я считаю, что Румыния и Болгария — определенно неправильные ориентиры для Грузии.

Страны Балтии показывают прекрасные результаты. Вам надо смотреть на страны Балтии в качестве примеров, потому что они смогли опередить некоторых кандидатов на вступление, когда у них не было реальной перспективы, и они сохранили курс. Они не замедлились в развитии, как некоторые из по крайней мере четырех стран Центральной Европы после вступления в ЕС. А это важная проблема для ЕС, если честно, верно?

OC Media: Я думаю, что мы должны также переосмыслить форматы. Формат Европейского партнерства — это все еще актуально? В Грузии уже есть Соглашение об ассоциации и о Глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли (AA/DCFTA), безвизовый режим с ЕС и многое другое — и есть ощущение, что мы несколько застряли в этом формате и зашли в тупик.

Таня Бёрзель: Вы абсолютно правы. И ЕС не усвоил этот урок. Это, вероятно, еще и сложно, я имею в виду, идею рассматривать регион с очень разными странами с точки зрения их экономических и политических результатов…

В процессе, будь то ассоциация или вступление, это не вышло со странами Центральной и Восточной Европы, не получилось на Западных Балканах, где Хорватия сейчас является членом, а некоторые страны, такие как Косово, и близко даже не стоят к началу таких переговоров. Этот подход не удался также в отношении стран Восточного партнерства, потому что эти страны слишком отличаются друг от друга, верно?

У Грузии есть еще одна проблема: она вместе с Азербайджаном и Арменией находится в одном субрегионе Восточного партнерства. Так что вся эта идея — что можно использовать один и тот же подход для всех стран одного конкретного региона, она просто не состоятельна. И проблема для Грузии заключается в том, что она исчерпала все возможности, которые может предложить Восточное партнерство, а у ЕС в данном формате больше нечего ей предложить, в то время как другие страны в рамках Восточного партнерства не использовали его в полной мере.

Таким образом, чтобы поддержать демократические и экономические реформы в Грузии, ЕС должен придумать что-то помимо Восточного партнерства. Я думаю, что в некоторой степени это относится и к Украине. Молдова — это вроде бы другая категория. Я думаю, что ЕС придется придумать что-то, выходящее за рамки Восточного партнерства, чтобы как-то поддержать процесс демократизации в Грузии и, возможно, в Украине. Трудно придумать чем-либо еще, помимо этого, потому что все инструменты, которые есть у ЕС ниже уровнем, чем перспективы членства или вступления, исчерпаны. Привилегированное партнерство не работает, потому что это, опять же, еще одна альтернатива вступлению. Я думаю, что Грузии не надо идти по этому пути. Грузия должна обратиться к ЕС и сказать: «Послушайте, мы сделали все, что вы хотели, чтобы мы сделали в рамках Восточного партнерства. Что дальше?»

OC Media: Вы упомянули Копенгагенские критерии. В этом отношении одной из огромных проблем, с которыми сталкивается Грузия, является соблюдение принципа верховенства закона. Как ЕС это видит? Может ли ЕС указать на это, если Грузия попросит большего?

Таня Бёрзель: Вы абсолютно правы, верховенство закона, а не демократии. Говорят, что демократия невозможна без верховенства закона. Но давайте разделим эти две вещи, ради интереса. ЕС чрезвычайно сосредоточен на верховенстве закона также из-за того, что мы называем «демократическим откатом назад» в Венгрии и Польше. В других странах тоже, не [только] в этих двух, а также в Румынии, Италии…

Большая часть [отката назад] относится к верховенству закона. Также на западных Балканах — если вы посмотрите на процесс вступления, на условия вступления — акцент явно делается на [соблюдение принципа] верховенства закона.

Важно верховенство закона в целом и, в частности, независимость судебной ветви власти, и, конечно, в этом проблема. Разделение властей чрезвычайно важно для верховенства закона и для функционирования демократии, но есть и другие аспекты верховенства закона, которыми, на мой взгляд, ЕС пренебрег, — и эти вопросы, вероятно, столь же актуальны в Грузии, как и независимость судебной власти. И ЕС может легко использовать это в качестве препятствия и сказать: «Хорошо, вы выполнили все, DCFTA и т. д., но верховенство закона все еще остается проблемой».

Польша или Венгрия пару дней назад не стали возражать против использования финансирования ЕС при условии соблюдения верховенства закона. Это большое достижение, это сигнал поддержки Европейской Комиссии. Таким образом, мне ясно, что поддержка ЕС при вступлении или ассоциации будет связана с верховенством закона. Итак, вы абсолютно правы, я думаю, что верховенство закона — это своего рода незащищенный фланг Грузии.

Томас Риссе: В то же время те люди в Грузии, которые хотят бороться с коррупцией и хотят установить верховенство закона, также могут использовать ЕС. Речь идет о создании коалиции. ЕС не может навязать что-либо другой стране, если внутри этой страны нет группы, будь то либеральные элиты, гражданское общество, или неправительственные организации и т. д., которая тем временем примет это и станет вести борьбу внутри страны. Таким образом, в идеальных условиях коррумпированные элиты или люди, которые на самом деле против верховенства закона, могут оказаться под давлением сверху, т. е. со стороны ЕС, а также снизу, потому что у вас есть коалиция.

В этом состоит расширение, это по сути то, что произошло. Вам нужны были две вещи: условия вступления в ЕС, которые были довольно жесткими, и в то же время, однако, без чего-либо на местах, гражданского общества, либеральных элит и т. д., это бы не сработало. Потому что это расширяет возможности гражданского общества, либеральных элит — все эти люди борются за верховенство закона.

Таня Бёрзель: Особенно в такой проевропейской стране. Грузия, вместе с Украиной — это две страны Восточного партнерства, которые, во многом из-за России, связали свою судьбу с ЕС. И это на самом деле придает потенциал действующим лицам внутри страны — и это главное окно возможностей. И даже если ЕС использует верховенство закона в качестве причины отказа Грузии, это на самом деле можно развернуть ей на пользу, потому что это укрепляет позиции в Грузии тех людей, которые хотят усилить верховенство закона, говоря: «Послушайте, мы хотим вступить в ЕС и хотим что-то с этим сделать».

Томас Риссе: В Соединенном Королевстве вы не сможете использовать ЕС в этом смысле: это будет контрпродуктивно. В Грузии вы можете использовать его, [...] Если в этой стране есть политический консенсус в пользу ЕС, вы можете использовать его в политических целях во внутренних дебатах.

OC Media: Вы высказали мнение о том, как фактор ЕС можно использовать, чтобы развивать соблюдение принципа верховенства закона в Грузии. Однако, несмотря на то, что правительство у нас прозападное, когда заходит речь о его собственных выгодах, существуют пределы его прозападности. Приближаются выборы, и правительство уже продемонстрировало, что они будут преследовать оппонентов и оказывать давление на бизнес. В отчете АА также были намеки на коррупцию в верхах. Ситуация с правами человека является сложной, особенно в отношении меньшинств. В свете этого, какую реакцию нам следует ожидать от ЕС?

Томас Риссе: У меня есть аспирантка из Грузии. Она рассмотрела дискурс европейской идентичности в Грузии вокруг определенных критических моментов: войны с Россией, визовых вопросов и т. д. — и обнаружила, что это довольно стабильный европеизированный тип идентичности.

Некоторые фасады более традиционны: у Православной Церкви есть много претензий по некоторым аспектам, обычно связанным с правами геев, но такое распространено по всем Балканам и Восточной Европе, так что у нас это повсюду. Будь то православная или католическая церковь, это не имеет значения. Но если это не считать, то это довольно сильная проевропейская идентичность. Итак, опять же, это может быть использовано в политическом дискурсе.

[Подробности о критическом отчете Евросоюза читайте на OC Media: Европарламент раскритиковал элитарную коррупцию, нехватку квалифицированного персонала и другое в отчете по Грузии]

Таня Бёрзель: В общем, Комиссия опубликует заявление, выразит озабоченность, но СМИ должны его уловить и мобилизовать [носителей] проевропейской идентичности. Я думаю, суть в том, что это должно исходить из Грузии. ЕС очень часто амбивалентен, и тем представителям гражданского общества, кто хочет, чтобы Грузия стремилась к перспективе вступления, надо этим пользоваться. Также, я думаю, что это урок, который вы можете извлечь из [опыта] других стран.

OC Media: И, наконец, в Грузии идут бесконечные дебаты о том, должны ли мы подать заявку на вступление и посмотреть, откроется ли дверь, или нам следует дождаться возможности и тогда постучаться. Что вы думаете об этом?

Таня Бёрзель: Вам нужно дождаться окна возможностей, потому что когда вы попросите и получите отказ…

Не заставляйте ЕС говорить вам «нет». Ждите окна возможностей.

Томас Риссе: И ждите дипломатично. Спрашивайте только, если знаете, что получите положительный ответ. Это действительно опасно. Не объявляйте в СМИ «завтра мы подадим заявку», а после этого Брюссель такой: «Упс!» То есть, [нужно] подготовить почву, и это значит, что необходимо заручиться поддержкой не только Брюсселя, но и других крупных государств-членов. После того, как подготовите почву — действуйте. Вы должны быть уверены в ответе. Потому что отказ будет означать, что дверь закроется на какое-то время, а вам этого не надо.