Репрессированные в 1930–40-е годы граждане Кабардино-Балкарии считают, что страна возвращается на «сталинские рельсы».

Сегодня в Кабардино-Балкарии по данным Министерства внутренних дел КБР насчитывается более 57 тысяч граждан, пострадавших от незаконных репрессий в период с конца 1920-х по начало 1950-х годов. В это число входят те, кто подвергся репрессиям по сословному и политическому признаку, члены семей пострадавших в ходе коллективизации, представители депортированных народов, а также лица, причисленные после разгрома нацистской Германии к коллаборационистам.

Клеймо предателя

Хамид Гучев родился в 1942-м году в Баксане, в интеллигентной семье. Его дед был муллой, имел собственное подворье и поэтому сначала был лишён избирательных прав, а в начале 1930-х годов — практически всего имущества. Отец Хамида — Абу, получив домашнее образование, изучал фольклор адыгов, но в 1937 году был арестован по обвинению в «буржуазном национализме» и два года отсидел в тюрьме. Когда началась война, и вермахт захватил Кавказ, Абу Гучев с семьей не смог эвакуироваться и остался под оккупацией.

«Понимая, что за прошлые «грехи» и за то, что он остался «под немцем» всех нас репрессируют — отец ушел с немцами, — рассказывает Хамид. — В числе тысяч соплеменников, мы прошли через Тамань — Крым — Украину — Белоруссию и, в конце концов, оказались в лагере для беженцев в австрийском Тироле на реке Драу. В мае 1945 года нашу семью, вместе с другими кавказцами и казаками английские оккупационные власти выдали Советам.»

Хамиду Гучеву было всего 3 года и обо всем этом он рассказывает со слов покойного старшего брата. После выдачи Абу был осужден на 10 лет колымских лагерей, а семья с малолетними детьми находилась сначала в лагере для военнопленных в Красноярском крае, а затем на спецпоселениях в Казахстане и Узбекистане. Абу умер в лагере, так и не увидев больше свою семью. Хамид и его семья вернулись на Кавказ лишь в 1958 — после смерти Сталина и реабилитации. Правда, она была объявлена только на словах. Ни Хамид, ни его брат с сестрой не могли нигде найти работу.

«Мать получала пенсию — 10 рублей! (на сегодня около 15 $) — вспоминает Хамид, — и зарабатывала лишь надомной работой — шитьем, за что не раз подвергалась преследованиям со стороны милиции» (такого рода деятельность приравнивалась к частному предпринимательству, которое преследовалось по закону). Лишь в конце 1960-х годов, когда отношение государства к репрессированным смягчилось, Хамиду удалось поступить заочно в КБ университет и получить диплом строителя. Примерно в то же время образование получили его брат, который стал агрономом и сестра, ставшая библиотекарем.

Однако местные власти продолжали всячески «опекать» семью Гучевых, и ее членам пришлось разъехаться. Старший брат уехал в КЧР, где сумел, наконец, найти подходящую работу на селе, а сестра до самой пенсии проработала в одной из школьных библиотек Баксана, получая нищенское жалование. Хамид, так же остался в КБ, но переехал в Нальчик и до самой пенсии работал на разных стройках — рабочим, мастером и прорабом. Квартиру он получил только к концу своей трудовой деятельности. Семья из пяти человек (учитывая 3-х родившихся за это время детей) была вынуждена поселиться в маленькой 1,5-комнатной квартире в ветхом доме, где практически отсутствовали коммунальные удобства. В ней старик Хамид и его младший сын со своими детьми живет по сей день. Из-за того, что никогда подолгу не работал на одном месте, получает пенсию немногим больше 6 тысяч рублей (105 $).

«Иногда я думаю, что было бы, если бы мой отец, тогда в 1945-м послушался некоторых своих земляков и бежал из лагеря на Драу в американскую зону оккупации — в Италию? — говорит Хамид. — Наверное, все было бы иначе. Но я понимаю, что отец не мог так поступить, ведь у него на руках был я — 3-летний ребенок и измученные постоянными скитаниями мать, жена и малолетние брат с сестрой. Моя прабабка, помню, говорила о нашем государстве не иначе как «къэраль угъурсыз», то есть, «злая власть». Теперь, своим внукам я говорю: «Здесь вам ничего не светит, постарайтесь уехать куда-нибудь — в Канаду, в Штаты, в Австралию, где сможете нормально работать и нормально жить». Но они, молодые и все же надеются на перемены к лучшему, а я уже ни на что не надеюсь!»

По словам Маркса Шахмурзова, руководящего местным отделением ассоциации жертв политических репрессий с 1998 года, в число 57 000 зарегистрированных входят те, кто родился до 1957 года в местах ссылок и в исправительно-трудовых лагерях. Возраст 12 тысяч из них превышает 73 года. Однако списочный состав ассоциации составляет 860 человек.

«Это наиболее активная часть, — говорит Маркс, — то есть те люди, которые принимают непосредственное участие в мероприятиях, ставят свои подписи под петициями и обращениями и т. п. Но мы занимаемся проблемами всех незаконно репрессированных».

Дискриминация по территориальному признаку

Получая от государства мизерные пособия, эти люди вынуждены решать свои бытовые проблемы либо в частном порядке, либо с помощью некоммерческих организаций. Их материальное положение существенно ухудшилось после принятия Госдумой РФ в 2004 году закона о монетизации льгот. В соответствие с ним льготы незаконно репрессированным гражданам теперь оплачиваются из бюджетов регионов, среди которых есть как богатые (Москва, Санкт-Петербург, Татарстан, Башкортостан и т. д.) так и бедные (КБР, Ингушетия, КЧР и т. д.). Если республика дотационная, то ее руководство может, на свое усмотрение, эти льготы либо минимизировать, либо отменять вовсе.

«В КБР, — говорит Маркс Шахмурзов, — пособие незаконно репрессированному гражданину складывается из оплаты транспортных расходов, 780 рублей в месяц (14 $) и 50% оплаты коммунальных услуг, от 500 до 1000 рублей в месяц (9–18 $).»

Всего же, по данным Пенсионного Фонда РФ по КБР, средний размер пенсий в республике составляет 9 579 рублей (170 $), что на 650 рублей (12 $) меньше, чем в среднем по Северо-Кавказскому Федеральному округу и на 2 500 рублей (44 $) меньше, чем в среднем по Российской Федерации. В то же время, в богатых регионах представители этой категории граждан сохранили за собой, действовавшие до 2004 года, льготы на ежегодное бесплатное лечение в любом лечебно-оздоровительном учреждении России и на бесплатный проезд туда и обратно, а также некоторые другие. Таким образом, пострадавшие от советского произвола в 1920-е–1950-е, граждане КБР и многих других регионов теперь подвергаются дискриминации по территориальному признаку.

«Если учесть, что указанный размер пенсий по КБР является средним лишь номинально, если учесть также, что бесплатной медицины в республике фактически не существует и если приплюсовать сюда непрерывно растущие цены на лекарства и продукты первой необходимости, нетрудно представить, как тяжела жизнь представителей данной категории граждан в Кабардино-Балкарии», — говорит Маркс Шахмурзов.

Корень зла — в нежелании отказаться от большевистской идеологии

Несмотря на такое положение вещей, местной отделение ассоциации в меру своих сил старается помочь незаконно репрессированным. Из беседы с руководителем ассоциации стало ясно, что вся ее работа держится на спонсорской помощи отдельных представителей бизнес-сообщества, чиновничества и частных пожертвованиях.

Тем не менее, несмотря на помощь отдельных спонсоров и благотворителей, указанная категория граждан КБР испытывает серьезные проблемы в части медицинского обслуживания. В местное отделение Российской ассоциации жертв политических репрессий очень часто обращаются старики, которым под различными предлогами отказывают в необходимой медицинской помощи и даже в госпитализации. Не так давно, по словам Маркса Шахмурзова, для того, чтобы положить 80-летнего старика в государственную больницу, ему пришлось прибегать к помощи прокуратуры.

«Материально бытовых проблем у незаконно репрессированных в КБР, конечно, хватает, — говорит Шахмурзов, — и они наиболее чувствительны для этих пожилых, больных людей. Однако, корень зла, как мне представляется, в нежелании власти отказаться от старой советской идеологии. В последнее время в официальных СМИ обозначилась явная тенденция к политической и моральной реабилитации таких одиозных личностей, как Сталин, Ежов, Берия и многих других кровавых палачей. Сегодня ТВ, радио и пресса характеризуют их, как успешных менеджеров и государственников, а их злодеяния, как и в эпоху сталинизма, оправдывают политической необходимостью».

Памятники палачам

Уже много лет общественные организации КБР требуют снести памятник руководителю автономии 1920-30-х годов Беталу Калмыкову. Калмыков являлся проводником сталинской репрессивной политики, жертвами которой стали тысячи граждан КБР. Недавно, этот памятник убрали с постамента, но, по словам Маркса Шахмурзова, убрали лишь для реставрации, и вскоре собираются установить его вновь.

«Мы считаем, что улицы, названные в честь таких большевистских деятелей и военачальников, как Видяйкин, Дзержинский, Захаров, Калинин, Ворошилов, Павлик Морозов и других должны быть переименованы».

Руководство местного отделения ассоциации отправляло запрос властям о проведении 27 мая митинга у постамента памятника Беталу Калмыкову. Однако митинг в этом месте был запрещен. Мэрия указала, что его можно будет провести лишь 17 июня в спальном районе Нальчика «Искож», на рабочей окраине. Это обстоятельство сильно удручает активистов ассоциации, так как там нет никаких символических объектов и условий для устройства массового мероприятия.

Тем не менее, активисты хотят поднять вопрос о ликвидации памятника палачу своего народа и устройстве на его месте шести мемориальных плит с именами истребленных большевиками граждан Кабардино-Балкарии.

В КБР, как и во всех других регионах РФ уже несколько лет существуют Общественные палаты, призванные решать подобные вопросы, доводить до власти общественное мнение. Однако, по мнению Маркса Шахмурзова и подавляющего большинства общественников, свои функции ОП в Кабардино-Балкарии не выполняет.

«Общественная палата в КБР это «вывеска», — говорит Маркс Шахмурзов. — Это послушный властям орган, «деятельность» которого оплачивается из республиканского бюджета. На ее содержание в прошлом году потрачено 13 млн. рублей (230 тыс. $). Думаю, что эти деньги можно было бы направить на реальную помощь нуждающимся гражданам, в том числе и незаконно репрессированным».

«Divida et impera» или бикфордов шнур земельного вопроса

Особое место в деятельности республиканского отделения Российской ассоциации жертв политических репрессий, а также сотрудничающих с ним национальных общественных организаций и правозащитников занимает и проблема полноценной реабилитации депортированного в 1944 году балкарского народа. Председатель Совета старейшин балкарского народа Исмаил Сабанчиев обозначил наиболее острые вопросы этой реабилитации.

«Несмотря на указ 1957 года, провозгласивший полную экономическую, политическую и территориальную реабилитацию балкарцев, таковой не произошло до сих пор, — говорит Исмаил Сабанчиев. — Из 32 предприятий, действовавших на территории балкарских районов КБАССР и ликвидированных после депортации, ни одно не восстановлено. Перестали существовать более тридцати коллективных хозяйств, производивших 50% всей животноводческой продукции республики. 20 тысяч гектаров общественных земель, находившихся в пользовании этих хозяйств, незаконно приобретены новыми владельцами либо отданы под так называемый туристический кластер.»

Схожая ситуация сложилась не только в балкарских селах, но и практически, во всех сельских населенных пунктах республики.

[Читайте также о проблемах крестьян в Кабардино-Балкарии: Когда земля уходит из-под ног]

«Такое положение вещей вполне устраивает Москву, которая всегда может использовать земельный вопрос для натравливания балкарцев на кабардинцев и наоборот, — говорит Исмаил Сабанчиев. — В своей национальной политике Россия до сих пор не отказалась от принципа «divide et impera» (разделяй и властвуй), в то время как ее наместники из числа компрадорской буржуазии и местного чиновничества, в обход всех существующих законов, лишают коренные народы КБР основы существования — земли.»

Председатель Совета старейшин балкарского народа Исмаил Сабанчиев считает, что если власть будет и дальше игнорировать данную проблему, то потомки нынешних кабардинцев и балкарцев попросту останутся без родины и полностью растворяться в иноязычной и инокультурной среде.