Четверть века после абхазо-грузинской войны тела погибших все еще пытаются найти.

В центре Сухум(и), столицы отделившейся Абхазии, в травянистый холм вонзен гигантский стилизованный меч. Эта необычная скульптура, окруженная 14 флагштоками, на которых развеваются красно-зелено-белые флаги. Она является центральной частью мемориала парка Славы, посвященного памяти жертв абхазо-грузинской войны 1992-1993 годов.

Четыре года назад международная команда ученых эксгумировала из парка 66 тел. На деле в результате междоусобного конфликта 25-летней давности без вести пропавшими считаются более двух тысяч абхазов и грузин.

Выветренное лицо Гули Кичба передает все тяготы ее работы. Она председательствует в НПО «Матери Абхазии за мир и социальную справедливость», которая поддерживает и помогает семьям пропавших без вести. «В жизни ничего не бывает просто так, — философски отмечает она. — Видимо, у каждого из нас своя миссия. Работа с семьями погибших и пропавших без вести — очень трудное бремя».

Организация оказывает моральную и психологическую помощь родственникам жертв войны. «Люди приходят к нам, потому что им больше некому рассказывать о своей боли», — говорит Кичба. «Матери Абхазии» сотрудничает с правительственной комиссией по пропавшим без вести. Совместно они создали базу данных пропавших, а их семьи получают пенсии и другие пособия.

Хотя большая часть работы Кичба практична, члены организации уделяют большое внимание символизму. В конце 1990-х годов они осознала, насколько затянувшийся траур воздействует на абхазское общество и начали сбор средств для строительства мемориала в парке Славы, чтобы создать координационный центр памяти. Во время одного благотворительного мероприятия Кичба осенило.

«Одна из матерей, закутанная в черный платок, протянула мне деньги и попросила бросить их в коробку для пожертвований, потому что самой ей было очень тяжело, — рассказывает она. — Внезапно я вспомнила слова Дмитрия Гулия, известного абхазского поэта: «Героев не оплакивают слезами». Поэтому я стянула с нее платок. А затем, как по эффекту домино, все со слезами на глазах начали снимать платки друг с друга».

«Конечно, скорбь не прекратилась. Но мы сделали первый шаг. Много лет мы работали над этим, ездили в деревни и меняли черные платки на красочные».

Поиск погибших

Из кафе у штаб-квартиры Международного комитета Красного Креста (МККК) в центре Сухума(и) латышка Хелен Старе невозмутимо глядит на разрушенные дороги и поврежденные войной здания. После титулованной карьеры и объехав Африку и Карибский бассейн ее назначили новой главой миссии МККК в Абхазии. «Я провела год в отдаленных джунглях Либерии, — смеется она. — Сухум(и) для меня — рай».

МККК был первой международной организацией, работавшей на территории Абхазии во время война. 25 лет спустя они все еще здесь. Хотя характер их работы изменился из-за меньшей надобности в оказании медицинской помощи и доставке продовольствия, значение МККК по мере стабилизации ситуации не уменьшилось.

В последние годы главной целью организации является поиск тел пропавших без вести в конфликтах в Абхазии, Грузии и близлежащей Южной Осетии. У их работы есть как политическое, так и практическое направление: МККК выступает в качестве нейтрального посредника между заинтересованными сторонами по обе стороны от спорной границы, а также управляют командами по обнаружению и идентификации останков погибших.

В течение нескольких месяцев каждый год МККК выкапывает ориентировочные места захоронений. Под руководством криминалиста МККК разворачивает рабочую группу экспертов для восстановления, анализа и обработки останков. После эксгумации тел начинается сложный и полноценный процесс опознания с помощью различных научных методов и применения международных стандартов. При успешной идентификации останки возвращаются членам семьи — довольно тяжелый и чувствительный процесс, который организация проводит вместе с местными заинтересованными сторонами.

Насколько это тяжело видно по голосу Старе. «Многие считают, что по окончанию конфликта, все наладится, — размышляет она. — Это не так далеко от истины». В среднем каждый год идентифицируют и возвращают семьям 30-40 останков.

Однако без вести пропавших ищут не только в Абхазии. Многим грузинским семьям по ту сторону границы до сих пор ничего не известно о погибших детях. По статистике, большинство пропавших людей являются грузинами, а не абхазами (или югоосетинами). Хотя криминалистические расследования МККК нашли несколько останков в «самой Грузии», большая часть работ происходит в Абхазии.

Роль МККК в управлении трансграничным диалогом и репатриации имеет решающее значение и стала возможной благодаря его нейтралитету и уважению, с которым оно относится к обеими сторонами конфликта. «МККК оказывает нам неоценимую помощь с первых дней войны, — одобрительно объясняет Кичба. — В оккупированной части, куда мы не могли пройти, организация вела активную работу».

В послевоенный период заинтересованные представители гражданское общество по обе стороны границы даже сотрудничали друг с другом. «Мы договорились о взаимном доверии», — сказал в 2015 году The Clarion Владимир Доборджгинидзе из организации «Молодини» (аналог «Матерей Абхазии»).  — Мы были не врагами, а просто родителями, равными в нашем горе».

Несмотря на то, что в настоящее время большинство трансграничных контактов происходят через МККК, у людей остается взаимопонимание. В Музее пропавших без вести в Тбилиси на большом баннере собраны фотографии абхаз и грузин. Нинели Андриадзе из «Молодини» говорила, что таким образом проявляется солидарность: «Родители их тоже ждут».

Хотя МККК находится в Абхазии уже четверть века, новые конфликты во всем мире оказывают бюджетное давление на его деятельность. «Мы не можем навечно здесь остаться», — признается Старе. МККК работает над тем, чтобы когда им придется покинуть Сухум(и) работы по поиску пропавших без вести продолжились. Студенты проходят подготовку в области судебной антропологии и других направлений. Несмотря на согласованные усилия, предпринятые МККК, правительствами и обществом по обе стороны границы, число пропавших людей остается очень высоким.

«Люди продолжают спрашивать, когда этот процесс закончится», — говорит Кичба. Председатель «Матерей Абхазии» винит грузинские власти, в том, что они не выдают карты с местами захоронений. Даже имея более полную информацию, есть вероятность, что некоторых пропавших еще через 25 лет не смогут найти или опознать.

Кичба слишком хорошо знает эту боль. «Неправильно приравнивать семьи пропавших без вести к семьям умерших, — предполагает она. — Первые страдают вдвойне. Многие матери и отцы, включая моего мужа, умерли, потому что не смогли оплакать своих детей».

«Каждую ночь перед сном, — не в силах сдержать слез она продолжает, — он подходил к фотографии сына и говорил: «Простите меня, малыш, что до сих пор не смог тебя найти». Четыре года назад останки сына нашли среди тел, погребенных в парке Славы».

Над материалом помогала работать Аста Жиба. Все географические названия и термины, используемые в данной статье, являются словами автора, и не обязательно отражают точку зрения редакции OC Media. Для удобства читателей, редакция предпочитает не использовать такие термины как «де-факто», «непризнанные» или «частично признанные» при описании институтов или политических позиций в Абхазии, Нагорном Карабахе и Южной Осетии. Это не отражает позицию редакции по их статусу.