Революция, которая свергла Республиканскую партию Армении, в значительной степени опиралась на женщин, которые традиционно активно участвовали в общественных движениях. До этого момента о них никто не говорил, однако революция может все изменить.

Через несколько часов после отставки бывшего премьер-министра Сержа Саргсяна три женщины спускались вниз по улице Амирян в сторону Харапарака — эпицентра ереванский событий, площади, на которой проводились ночные митинги. За ручки они держали двух маленьких девочек, которые с улыбкой во весь рот, прыгали и напевали: «Азат! Анках! Хай-я-стан!» («Свободаная! Независимая! Армения!»).

В течение всего месяца, пока в Армении шли митинги, женщины всех возрастов стабильно выходили на улицы. Они ложились на тротуары, скандировали лозунги и речи, помогали привлечь людей к демонстрантам. Взяв на себя роль хранителей мира, они также защищали движение от насилия и помогали привлечь внимание международных СМИ. Но когда речь заходит о лидерах движения, мы слышим только мужские имена.

Женщины революционной Армении: невидимые, но бесценные

На протяжении всей революционной истории Армении женщины всегда были невидимыми. Бархатная революция в этом смысле ничем не отличалась от предыдущих. Тем не менее, женская преданность армянским протестам всегда длилась столько, сколько было необходимо. Фотография, где активистка Арине Сукиасян обнимает полицейского на протесте в поддержку «Сасна Црер», стала знаковой. Митинг в защиту парка Маштоц в 2012 году многие называли «Оккупацией женщинами парка Маштоца». Помимо того, что они последовательно участвуют в организации общественных движений на низших уровнях, большую часть журналистов, освещающих эти события, тоже составляют женщины. Это значит, что в основном именно им приходится сталкиваться с часто грубыми и решительными попытками правительства подавлять антиправительственные взгляды.

Из каждого правила есть исключения, однако в целом женщины всегда принимали участие в социальных движениях в соответствии с традиционными гендерными ролями. Это означает, что, как и в примерах, приведенных выше, они предпринимают действия, которые не предполагают конфортнацию, и объединяются вокруг ценностей семейного опекуна. Это происходило и во время Бархатной революции, где у женщин была миротворческая миссия.

Например, женщины были причастны к успеху и популярности протестных блокад. В первые дни революции между демонстрантами и мирными жителями была напряженность: водители — как правило, мужчины,  —возмущались тем, что не могут свободно передвигаться по городу. В то же время, армянские гендерные роли поощряют в мужчинах напускную храбрость и демонстрацию физической силы. Чтобы предотвратить драки и сохранить мирный ход протестов, именно женщинам приходилось иметь дело с этими препирательствами. Женская дипломатия и такт в решении таких вопросов также способствовали тому, что правительство не смогло найти причин для подавления протестов. Когда водители перешли на сторону протестующих, власти больше не могли разогнать движение с помощью закона, запрещающего публичные собрания, которые нарушают движение транспорта.

Женщины разоружили власть еще и тем, что просто выходили на улицы, особенно вместе с детьми —  и в этих толпах протестующих было беспрецедентно большое количество женщин. В конце концов, какой уважающий себя армянский мужчина смог бы публично ударить женщину или ребенка? В социальной структуре Армении женщины и дети не считаются возможными агентами революции — они рассматриваются как беспомощные жертвы, которых нужно защищать. Просто находясь в толпе, женщины воспользовались этой тенденцией и защитили себя и протестующих.

Медленная либерализация Армении под руководством Саргсяна

Участие женщин в этой революции было настолько эффективным за счет их большого, по сравнению с предыдущими демонстрациями, количества. На протяжении десяти лет правления Саргсяна концепция общественных пространств как «опасных» и «неприемлемых» мест для женщин медленно отпала, а протесты стали более частыми и менее жестокими. Это предоставило женщинам больше возможностей для участия в них, как в рамках ролей, которые считаются женскими, так и за их пределами.

Специалист по Кавказу Томас де Ваал говорит, что успех последней революции заключается в том, что Армения стала «классическим примером несвободного общества, где люди были отчуждены и сердиты, но достаточно свободного, чтобы позволить женщинам протестовать». При бывшем президенте Роберте Кочаряне, который насильственно ограничивал свободу собраний армян, такого не было.

За десять лет его правления было три протестных движения, каждое из которых жестоко подавлялось полицейскими. В 2004 году он подписал закон, ограничивающий массовые общественные мероприятия. С помощью него в марте 2008 года власти с использованием силы разогнали многочисленный антикоррупционный протест, в результате которого погибло десять человек.

При Саргсяне была другая реальность. За десять лет его правления протесты случались ежегодно, однако столкновения с полицией не были ни частыми, ни жестокими. В 2011 году Саргсян отменил закон Кочаряна об ограничении свободы собраний. Площадь Свободы стала открыта для протестов и символически превратилась в место регулярных митингов.

Это произошло в контексте общего сдвига Саргсяна в направлении сотрудничества с ЕС и его демократических стандартов. После предоставления Армении доступа ко многим программам ЕС в 2013 году и подписания крупного торгового соглашения в 2017 году, ЕС более активно участвует в демократических процессах страны. В значительной степени поддерживаются местные проекты и НПО, направленные на укрепление гражданских свобод, демократических институтов и равенства, которые постепенно поспособствовали борьбе с некоторыми токсичными гендерными идеями страны.

В этой связи, правительство Армении становится все более ответственным перед ЕС и его ценностями, в то время как популярные идеи о гендерных ролях стали менее строгими. Таким образом, в апреле, когда движение начало набирать обороты после десяти лет этого медленного прогресса, армянские женщины, которые были достаточно несвободны, чтобы отчуждаться после обретения независимости,  в конечном счете стали достаточно свободными для осуществления революции.

«Теневое лидерство» Никола Пашиняна

Опираясь на низовые тактики и уделяя большое внимание принципам ненасилия, Пашинян подчеркивал традиционно женскую роль в революционных движениях и давал женщинам бразды правления в организации протестов. Будучи забытой фигурой, пытавшейся осуществить революцию в 2008 году, — до своего появления в качестве «народного кандидата» он вальсировал на национальной сцене, пройдя из Гюмри в Ереван и полностью сформировав ненасильственную повестку дня.

Как журналист, уклонившийся от военной службы, Пашинян был маловероятным кандидатом. Тем не менее, люди сплотились вокруг него, хотя бы потому, что он оказался на сцене оппозиции, когда вспыхнуло антисержское движение. Он ухватился за это, пользуясь возможностью стать «теневым лидером». Указания были простыми: приостановить жизнь в Ереване и ни при каких обстоятельствах не вовлекаться в насильственные действия.

Когда Саргсяну пришлось уйти, люди начали присматриваться к Пашиняну и узнали, что всю свою жизнь он был активистом, который из-за событий десятилетней давности провел два года в тюрьме как политзаключенный, — тогда народ начал воспринимать его всерьез. Хотя люди уже готовы были следовать за ним, он держал движение децентрализованным. Он знал, что движение было успешным, потому что состояло из тысячи мелких сил, разбросанных по улицам и перекресткам города. Таким образом, он избежал законов о публичных собраниях и предложил властям игру в революционного «Убей крота» (whack-a-mole).

Внезапно неконфронтационализм был единодушно признан необходимым элементом движения. Мужчины начали брать пример с того, как женщины сворачивали ссоры, и использовали такое взаимодействие для получения поддержки. Масштабное присутствие женщин и детей в толпе формировало представление людей о движении как внутри страны, так и на международном уровне.

Перспективы: когда мы услышим женские имена?

Почти за одну ночь народ испытал огромную гордость, не просто отстояв свою свободу, но и сделав это мирно, чему способствовали женщины. Пашинян назвал женщин «движущей силой» движения. Кроме того он стал первым лидером страны, который заявил о важности участия женщин в политической жизни Армении.

Однако пока еще рано радоваться — при всех лучших намерениях Пашиняна, только двое из двадцати его министров — женщины. В то же время, хотя сейчас женщины чувствуют себя намного свободнее, чем при Кочаряне, в стране сохраняются сильные культурные барьеры: некоторые источники сообщают о «пробеле в амбициях». То есть женщины в общем менее уверены в своих способностях к лидерству.

Армения, возможно, начала понимать, что место женщины — в революции, но на лидирующие позиции во власти женщин пока не ставят. Как бы то ни было, есть надежда — ссылаясь на вовлеченность молодежи, активист Григор Ерицян назвал недавнюю революцию «школой демократического участия». Теперь, когда женщины вышли на национальную арену, и (постепенно) их начали признавать, эта динамика может относиться и к молодому поколению.