Массовые казни, убийства, похищения, исчезновения, пытки, запугивание, вымогательства, открытие уголовных дел, чудовищная коррупция — так выглядит сегодня Чечня Рамзана Кадырова. С согласия российских властей, республика полностью исключена из правовой системы России.

Над партнерским материалом работала Малгожата Лойковска. Впервые статья была опубликована по-польски в Polityka 6 июля 2019 года.

Нурмагомед не знал, будет ли он все еще жив этим вечером. Он не знал, будет ли он в Варшаве или в Грозном. Он не знал, в каком состоянии он будет через несколько часов после того, как российские или чеченские службы безопасности заберут его с самолета Варшава–Москва. Однако он знал, что, вероятнее всего, его ожидают побои, пытки электрическим током, подвешивание за руки к потолку.

Больше половины недели пограничная служба осуществляла процедуру депортации Нурмагомеда, чеченского беженца, полностью лишив его права на защиту и игнорируя решение Европейского суда по правам человека, запрещающее высылку. Чиновники утверждали, что таким образом они осуществляют приказы агентства внутренней безопасности. Но мысль о том, что, депортируя подозреваемых в терроризме в Россию, мы обеспечиваем собственную безопасность — это безумие.

Польша — дом для беженцев

Нурмагомед уже прошел через пытки током, наручники и темные подвалы. Его задерживали и пытали. Он сбежал из Чечни вместе со своей матерью  в 2009 году после того, как власти режима Рамзана Кадырова едва не лишили его жизни. Брат Нурмагомеда воевал против русских во время войны, и чеченские власти широко применяли насилие в отношении семей боевиков.

В 2009 году Россия официально объявила об окончании чеченской войны — сообщая миру об окончании «антитеррористической операции». Власть уже находилась в руках семьи Кадыровых, которой было позволено подавлять восстание любыми способами, в том числе — с помощью пыток и убийств. Кадыров быстро понял, что создание атмосферы страха является хорошим способом, поэтому жертвами становились и становятся не только критики режима, но и их очень дальние родственники и совершенно случайные люди.

В 2009 году польские власти были уверены в том, что семья Нурмагомеда не сможет вернуться в Чечню — ему и его матери была предоставлена дополнительная защита. Поскольку его брат воевал на войне, всей его семье в России грозила опасность — говорилось в обосновании решения об этом.

Когда Нурмагомед приехал в Польшу, у него было посттравматическое стрессовое расстройство, что подтвердило обследование. Психиатр также подтвердил, что он стал жертвой насилия. Вскоре после этого Нурмагомед уехал в Германию, завел семью, у него родилось трое детей.

Самолет в Москву

В 2018 году польские власти неожиданно возбудили дело о лишении Нурмагомеда международной защиты и статуса беженца. Согласно их решению, ситуация в России изменилась, и Нурмагомед представляет угрозу безопасности. Когда польские власти приняли это решение, Нурмагомед жил за границей, и он узнал об этом только во время визита в Польшу. В Германию он уже не вернулся — его задержали. В тот же день пограничная служба возбудила дело, чтобы обязать его вернуться в Россию. Через несколько часов — что означает, что разбирательство не было проведено — это решение было принято.

Нурмагомеда не проинформировали о подробностях, и материалы дела были засекречены. В них была пометка Агентства внутренней безопасности. Он должен был ждать депортации в Центре для иностранцев в городе Пшемысль на юго-востоке Польши. Он связался с Ассоциацией по правовому вмешательству.

Поскольку ему грозила немедленная депортация, адвокаты сразу же обратились в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге с просьбой выдачи так называемых interim measures [временные меры] — то есть, временного постановления о запрете депортации. Трибунал почти сразу же выдал его, а 4 июля  запретил польским властям выдворять Нурмагомеда из Польши до окончания всех разбирательств.

Несмотря на это постановление, 21 июня офицеры забрали Нурмагомеда из изолятора, отвезли в Варшаву и поместили в самолет, направлявшийся в Москву. Не помогли ни телефонные звонки, ни вмешательства его юристов, ни призывы не нарушать решение ЕСПЧ и соблюдать конституцию, ни напоминания о том, что Польша обязана исполнять решения Европейского суда. Не помогло и обращение к сочувствию и разуму — аргументы, что человек может умереть, и что ни он, ни его адвокат ничего не знают о причинах депортации.

Около 10 утра что–то изменилось — какое-то решение было принято за закрытыми дверями. Депортация была остановлена, Нурмагомеду приказали выйти из самолета, после чего его отвезли в Пшемысль. Его вещи и телефон улетели в Москву.

Секретные материалы и право на защиту

Почему польские власти хотят выслать Нурмагомеда обратно в Чечню? Информации об этом немного. Согласно польскому закону об иностранцах, международная защита может быть отозвана, когда это необходимо из соображений обороны, государственной безопасности, охраны общественного порядка или интересов государства. В таких ситуациях возможна немедленная депортация — даже до окончания процедур.

Тем не менее, человека нельзя депортировать таким образом, если ему грозит смерть или пытки, а также если нет убедительных доказательств того, что он составляет угрозу безопасности.

В материалах дела Нурмагомеда, как утверждает его адвокат, Малгожата Язьвиньска, нет никакой информации, которая доказывала бы это. Не было предъявлено никаких уголовных обвинений и никаких доказательств.

В феврале года Государственное агентство печати сообщило об аресте Нурмагомеда. В сообщении больше информации, чем в материалах судебного процесса. В нем говорилось, что «в результате сотрудничества между офицерами Агентства внутренней безопасности и пограничного поста в Варшаве был арестован Нурмагомед, гражданин Российской Федерации чеченского происхождения. Иностранец был связан с террористическими организациями и участвовал в оказании логистической поддержки таким же организациям». В сообщении также упоминается, что его дело связано с делом Азамата Байдуева, высланного из Польши в 2018 году по требованию Агентства внутренней безопасности.

Неизвестно, почему Нурмагомеда так долго не задерживали западные страны. Он был лишен статуса беженца в июне 2018 года, но до 30 января, до появления в Польше, он был на свободе.

К русской версии событий также возникает ряд вопросов. В начале мая 2017 года Россия выпустила сообщение о том, что Нурмагомед — хотя с 2009 года его не было в России — находится в розыске. Россия в последнее время публикует множество таких сообщений о беженцах, находящихся в розыске, о которых, казалось бы, давно забыли. Если бы оказалось, что причиной высылки чеченца является информация из России, это бы означало, что в Польши глубокий кризис в сфере прав человека и международной защиты.

Дело Азамата Байдаева с самого начала выглядело подобно. Отец Азамата защищал Дудаева, лидера движения за независимость, во время первой чеченской войны в начале 1990–х. Семье Байдаева пришлось бежать. Семья получила статус беженцев в Польше, а затем уехала на запад.

Байдуев был задержан в Бельгии и депортирован в Польшу, поскольку государство, которое предоставило статус беженца, имеет право лишить этого статуса. В качестве причины был указан риск безопасности. Предполагалось, что он был в Сирии, но конкретные факты раскрыты не были. Многие люди, совершенно не верившие в эти обвинения, протестовали в связи с его делом. В Европе осталась вся семья Байдуева, включая шестерых маленьких детей.

Азамат знал, что его ждет в Чечне. По дороге в аэропорт он попытался перерезать себе вены. После задержания он немедленно исчез — это тот самый момент, когда в республике обычно люди подвергаются пыткам. В конце концов он оказался в тюрьме. Правозащитники в России утверждают, что он остался в живых только благодаря шуму, который в связи с этим делом подняли польские СМИ.

Почему Польша выпускает подозреваемых в терроризме?

Как в деле Нурмагомеда, так и в деле Азамата больше вопросов, чем ответов. В обоих случаях невозможно исключить их связь с террористическими группировками, хотя многие совершенно не верят в это. Вероятно, что и тот, и другой, совершили на территории Европейского союза преступления, за которые они должны быть осуждены. Проблема в том, что они не были осуждены.

Знаем ли мы вообще, куда мы отправляем людей, подозреваемых в терроризме? Массовые казни, убийства, похищения, исчезновения, пытки, запугивание, вымогательства, открытие уголовных дел, чудовищная коррупция — так выглядит сегодня Чечня Рамзана Кадырова. С согласия российских властей, республика полностью исключена из правовой системы России.

Данный случай имеет больше одного сценария развития событий.

Первый — Нурмагомед будет убит. Большинство из тех, кого депортируют в Россию из Польши, передается чеченским службам безопасности (некоторые из них идут туда самостоятельно — поскольку у тех, кто в розыске, практически нет шансов спрятаться в других частях России). В Чечне такой человек подвергается пыткам, под которыми он делает исчерпывающие признания. Во время пыток он может умереть — бывают случаи непреднамеренной смерти. Просто каждый организм по–разному реагирует на пытки.

Он также может просто быть убит, как в случае Апти Назьюева, который был депортирован из Норвегии. В 2013 году его нашли мертвым в реке с выбитыми зубами, разбитыми коленями, сломанным основанием черепа.

Или дело о пытке электрическим током Умара Билемчанова, который был найден мертвым в 2012 году. Или еще 27 человек, которых власти, по данным «Новой газеты», лишили жизни в коллективной казни в январе 2017 года.

Второй сценарий — Нурмагомеда будут пытать, он признается и попадет в тюрьму. То, каким образом был задержан депортированный Байдуев, вписывается в типичный тип действий служб Чечни. Группа людей, часто в гражданском и замаскированных, забирает человека из дома, заталкивает его в машину и какое–то время неизвестно, где он находится. Все это время он пребывает в подвалах необозначенных полицейских центров или команд и подвергается пыткам.

Некоторых никогда больше не находят, часть возвращается в тяжелом состоянии, некоторых находят в тюрьме. Под влиянием боли и страха люди признаются во всем, чего от них требуют, иногда выдавая других, часто невиновных людей. Люди знают, что если кто-то таким образом исчезает в Чечне, это почти всегда означает, что он подвергается пыткам.

Марта Шчепаник из Хельсинского фонда по правам человека, автор доклада о Чечне «Республика страха», обращает внимание на то, что в Чечне правоохранительные органы отчитываются о работе в основном с помощью количественной статистики, что может быть причиной завышения статистики о терроризме или преступности, в то время как суды — хотя они формально соответствуют требованиям судебной власти в Российской Федерации — являются глубоко подчиненными местным властям.

По мнению Елены Милашиной, российской журналистки, занимающейся Чечней, пытки в Чечне имеют место во время почти всех судебных разбирательств, и Федеральная служба безопасности (ФСБ) часто передает задержанных чеченцев службам безопасности Чечни, поскольку они  рассматриваются в России как отделы для выполнения «грязной работы». ФСБ использует Чечню, как Америка использует Гуантанамо.

Тем не менее, возможен и совершенно другой сценарий — Нурмагомед может быть освобожден.

Власти России совершенно не должны признавать, что лицо, подозреваемое правительствами европейских стран в терроризме, совершило преступление. Власти Чечни также могут быть не заинтересованы в том, чтобы осудить его. Гораздо более выгодным может быть, например, заставить Нурмагомеда вступить в отделы Кадырова и работать в силовых структурах. Известны случаи, когда людей заставляли воевать в Сирии или в Украине. «Сломанный» беженец, не видя для себя других шансов, может пойти на любое сотрудничество с режимом.

Как ни парадоксально, тот, кто обвиняется в участии в боевых действиях в Сирии, может таким образом оказаться в Сирии.

Высылая людей в обратно Россию, европейские страны не имеют никакой гарантии, что эти люди будут нести ответственность за свои преступления, в которых они обвиняются. Нет также гарантии, что они не вернутся — они или их проблемы. Какого эффекта мы добьемся, послав людей на смерть, помимо поддержки режима? Стабилизируют ли Кавказ такие действия? Демократизируют ли они Россию? Является ли недемократическая Россия безопасной для Европы?

Все ближе к Москве

Нельзя не задаться вопросом, почему Евросоюз выпускает человека, совершившего преступление на территории Евросоюза. Почему Польша не предъявит официального обвинения таким людям, не проведет честные судебные процессы и не посадит их в тюрьму в случае осуждения? Предъявление уголовных обвинений является стандартной процедурой в случае, когда кто–либо подозревается в совершении преступления. Если кто-то совершил преступление в Польше или другой стране Евросоюза, это нуждается в выяснении в Евросоюзе.

Дело Нурмагомеда выявляет опасную тенденцию — польскую и антидемократическую. В демократическом государстве человек имеет право на справедливый суд, доступ к информации, прозрачность обвинений и защиту. Он также имеет право ожидать, что решения суда по его делу будут соблюдаться. В случае Нурмагомеда этого не произошло, и власти продолжали депортацию, несмотря на решения ЕСПЧ.

Белорусский адвокат Никита Матющенков и польские юристы из группы Adwokaci na Granicy [Адвокаты на границе] помнят восемь interim measures, изданных ЕСПЧ в отношении Польши. В каждом из этих случаев речь шла о беженцах, которые пытались въехать в Польшу. Пограничная служба отказалась принять их и принять их заявления о предоставлении статуса беженца. Многие решения ЕСПЧ не были соблюдены.

Это совершенно новая ситуация для Польши. Всего несколько лет назад неуважение к системе правосудия было скорее достоянием таких стран, как Россия, от которой Польша дистанцировалась, считая их центром деспотической, деморализованной власти.

«Мы только хотим, чтобы Польша уважала закон», — комментирует для «Polityka» Александра Хшановска из Ассоциации правового вмешательства, которая оказывает Нурмагомеду юридическую помощь.

«Сейчас мы имеем дело с ситуацией, как у Кафки. Наш клиент даже не знает, в чем его обвиняют, и это полностью исключает возможность защиты. Каждому можно сказать, что он был причастен к террористической деятельности. Обвинение в терроризме отдельных лиц или групп является частью тревожного потока управления страхом. Лучший способ избавиться от неудобных людей — это обвинить их в терроризме — ведь мы все заботимся о безопасности государства. Достаточно только выдвинуть обвинение и помешать защите. В демократическом правовом государстве таким ситуациям не должно быть места. Эти методы родом из тоталитарных стран.

Депортация была временно прекращена и Нурмагомед был освобожден, но он не может чувствовать себя в безопасности. Депортация она может быть возобновлена в любой момент, как только шум в связи с его делом стихнет.