Хадиджа Исмаилова — самая известная на сегодня в мире не только журналистка, но и женщина из Азербайджана. Её настойчивые и громкие расследования коррупционных дел в стране, публикации, где в этой связи назывались имена президента Ильхама Алиева, членов его семьи и других высокопоставленных чиновников, изрядно попортили кровь властям.

Против журналистки была развязана целая кампания по дискредитации, как она полагает, с целью заставить ее прекратить расследования. Когда же Исмаилову это не остановило, началось уже и уголовное преследование.

В декабре 2014 года Хадиджа Исмаилова была задержана, а в сентябре 2015 года Суд по тяжким преступлениям в Баку признал журналистку виновной и приговорил к 7,5 годам тюремного заключения за уклонение от уплаты налогов и растрату.

Беспрецедентное число международных организаций и западные правительства назвали дело Исмаиловой политическим и призвали власти Азербайджана освободить журналистку. Amnesty International и другие организации развернули массовую кампанию поддержки Исмаиловой. И только 25 мая 2016 года Верховный суд Азербайджана изменил меру пресечения с 7,5 годов лишения свободы на условное заключение. Однако в азербайджанских тюрьмах еще остаются политические заключенные, ситуация с правами человека в этой южнокавказской стране вызывает острое беспокойство. Правозащитники и журналисты. бьют тревогу.

О своем деле и обстановке в Азербайджане нам рассказала Хадиджа Исмаилова.

В сентябре 2015 года суд признал тебя виновной в растрате и налоговых преступлениях и приговорил к 7,5 годам тюремного заключения. Как ты думаешь, почему именно такое обвинение было выдвинуто против тебя?

Все мои расследования были посвящены именно этой теме — растратам чиновников. Тому, как они открывают компании в офшорах, чтобы не платить налоги в стране или скрыть награбленное. Думаю, поэтому и решили выбрать именно эти статьи. Выбирали долго. Ведь сначала завели дело по раскрытию гостайны. Потом поняли, что облажались с этой затеей. Тогда начали судопроизводство по обвинению в клевете, но и там дело было явно высосано из пальца, да и срок вышел бы маленьким. Потом обвинили в доведении до самоубийства. Несостоявшийся самоубийца впоследствии признался, что сотрудники МНБ [Министерства национальной безопасности] и городской прокуратуры его заставили меня оклеветать. Меня изначально арестовали именно под этим предлогом, а уж потом переиграли на финансовые обвинения.

Насколько ожидаемым для тебя был приговор суда в виде реального тюремного заключения?

Ко времени оглашения приговора я уже 9 месяцев как была в тюрьме — в предварительном заключении. Ни заключение, ни приговор не были для меня сюрпризом. Давно уже ожидала ареста, вопрос был только в том, как сошьют дело. «Шили» очень плохо.

Что, по-твоему, заставило изменить меру пресечения в отношении тебя менее, чем через год, после твоего заключения?

Кампания с требованием моего освобождения была очень эффективна. Мои коллеги объединились и проводили расследования, пока я не могла этого делать из тюрьмы. Международные правозащитные организации были очень активны. Но самым действенным, я думаю, был призыв отозвать первую леди с поста посла ЮНЕСКО, поскольку я под арестом за расследование компаний и имущества ее семьи — семьи президента Азербайджана. А наша первая семья не любит терять регалии.

Если бы была возможность, ты бы уехала сейчас из страны?

Нет. Однозначно нет. Я жила полтора года в США, когда работала на радио «Голос Америки» в 2006 году. И убедилась, что, несмотря на всю легкость бытия, жить счастливо не получается, когда твоя страна в дерьме. Еще тогда я досрочно прервала контракт и вернулась домой. Потом было много предложений уехать. Всегда отвечала отказом. Еще до ареста, когда была в очередной поездке, я была предупреждена, что меня арестуют сразу же по возвращении. Тем не менее, я, конечно, вернулась. Я не только занимаюсь расследованиями, но и обучаю расследовательской журналистике молодых коллег. Как вы думаете, имею я право приобщать их к рискованному делу, если сама убегаю? И потом, жить с сознанием того, что ты убежала — не важно, как мы это назовем или оформим , все равно это побег, — гораздо тяжелее, чем жизнь среди всех этих проблем.

Сколько правозащитников, журналистов, активистов остается в тюрьмах страны? И все ли они оппоненты действующей власти?

Я в группе, составляющей список политзаключенных. Мы задокументировали и подтвердили 119 дел. Среди них 6 журналистов и блоггеров, два поэта, пять молодежных активистов, один правозащитник. В списке много религиозных активистов и несколько заложников, это — родственники политиков и журналистов, арестом которых правительство пытается давить на своих оппонентов.

Как бы ты охарактеризовала общественно-политическую ситуацию в Азербайджане на сегодня, состояние гражданского общества и СМИ в целом — как официальных, так и независимых?

Страх — вот слово, которое лучше всего характеризует ситуацию в стране. Все живут в страхе потерять работу, свободу, благополучие семьи. Все под «колпаком». Даже санкционированные митинги сопровождаются арестами и репрессиями. Нет ни одного независимого теле- или радиоканала, ни одной независимой или оппозиционной газеты. Только интернет. Гражданское общество загнано в нелегальное положение — любые независимые инициативы при попытке реализовать их в стране могут подвести под статью Уголовного Кодекса. Вам ситуация, скорее всего, знакома, потому что наши власти копируют репрессивные законы с российских образцов.

И все же мы пытаемся оставаться на ногах. Говорим и работаем. Приятно осознавать, что ряды наши пополняются. Есть плеяда молодых коллег, которые хотят обучаться расследовательской журналистике. Появилось и новое поколение правозащитников. Безусловно, нам трудно, но мы выживаем.

Эта статья написана Денисом Абдуллаевым для журнала «Дош». Перепубликация OC Media осуществляется в рамках соглашения по обмену контентом.