Гомосексуалы на Северном Кавказе чаще всего скрывают ориентацию, опасаясь за свои жизни. Многие из них переезжают в другие регионы России, чтоб избежать общественного давления и спокойно жить с партнером. OC Media поговорил с тремя представителями ЛГБТ из Дагестана о том, как им живется в республике и почему они решили рассказать о себе своим друзьям и семьям. Имена героев материала изменены.

Рустам, 22 года

Я решил сделать каминг-аут, потому что мне надоело врать близким. Надоело придумывать какую-то альтернативную реальность и рассказывать им про события в ней. К тому же меня очень заботит проблема гомофобии в России. И я верю в силу каминг-аута, я верю, что если люди будут признаваться, это может повлиять на общий уровень гомофобии в стране.

Чтобы сделать каминг-аут я приехал в Дагестан из Москвы, где на тот момент жил. После моего признания в доме начался кошмар. Говоришь с родными, а они никакие аргументы не готовы принимать. Я до этого консультировался с психологом, он говорил, что так оно и будет, и что не нужно пытаться что-то объяснять. Главное — говорить родным, что ты их по-прежнему любишь.

Я уехал в Москву, и папа с тремя старшими братьями дважды обманом возвращали меня в Дагестан. Сначала сказали, что мама попала в больницу на нервной почве. Это оказалось не так. Второй раз они сказали, что мама все время плачет, ночей не спит: «Приезжай, успокой ее, а потом можешь уехать».

Во второй приезд отец забрал мой паспорт и не возвращал. Я говорил, что мне в понедельник нужно вернуться в Москву, потому что у меня на работе годовой отчет, они, конечно, не верили. Опять стали говорить, что я просто попал в плохую компанию, что у меня не те друзья.

Отец вернул мне паспорт после долгих разговоров и при условии, что я перееду жить к брату. Я говорил, что согласен. Но уже в московском аэропорту сбежал от брата.

Потом я стал получать неприятные сообщения от своих близких, вплоть до угроз. Один брат писал: «Лучше бы ты умер». Другой — «Никогда таких людей не уважал и уважать не собираюсь. Или ты не будешь таким, или тебя не будет». Отец прислал сообщение, чтобы я поменял имя, фамилию и отчество и забыл, откуда я родом. Дал мне месяц на это.

После всего этого я перестал чувствовать себя в безопасности даже в Москве. Угрозы касались не только меня, но и моего парня. В России у отца есть возможность вычислить место нахождение любого человека по его номеру телефона.

Я решил, что нужно уезжать из страны, пока ситуация не дошла до предела. Уже несколько месяцев, как мы с моим парнем живем в Нью-Йорке. Несмотря на все это, я не сожалею о том, что сделал каминг-аут. Мне стало легче, потому что я рассказал своим родным правду про себя. Я предстал перед ними такой, какой я есть на самом деле. И теперь у них есть выбор: принять меня с моей гомосексуальностью или забыть о моем существовании.

Саид, 29 лет

Мама выгнала меня из дома, когда узнала, что у меня отношения с парнями. Я сам ей не говорил и не собирался. Кто-то из моих друзей ей рассказал обо мне. Я до сих пор не знаю, кто это был, но перестал общаться почти со всеми, с кем на тот момент дружил.

В тот год я жил отдельно от мамы, мы с моим парнем снимали квартиру, но все же в родительском доме какие-то мои вещи оставались. Мама выбросила их на улицу и кричала, чтобы я убирался.

Потом я уехал в Краснодар. Она, конечно, переживала за меня, звонила, интересовалась моей жизнью, плакала, просила одуматься и вернуться.

Некоторое время спустя у мамы начались проблемы с бизнесом. На нервной почве у нее случился инсульт, и я вернулся в Махачкалу. Но чтобы помириться, мне пришлось ей сказать, что она была права, а я ошибался, заблуждался. По сути, я ее обманул, но после этого она успокоилась. Должно было пройти время, чтобы она приняла меня.

Я даже был женат. Нет, меня никто не заставлял и не мог заставить жениться. Я был влюблен в нее. Правда, сложности в наших отношениях начались еще до свадьбы. Помню, за неделю до свадьбы мама предложила все отменить. Я согласился, но мама не отменила, сказала, что перед родственниками неудобно.

Через три месяца после свадьбы я развелся. Сейчас я живу с парнем, и мама о нем знает. У них хорошие отношения, иногда мне кажется, что она любит его больше, чем меня.

С одной стороны, я понимаю, что моей маме было бы спокойнее, если бы она не знала про меня. Но, с другой стороны, мне очень легко, что между нами нет барьера, нет тайны, которая раньше мне очень мешала.

Я заметил, что в последние годы в республике стало немного свободнее. Молодежь сейчас менее радикальна, чем, например, мое поколение. Может быть, это связано с тем, что они сейчас часто выезжают за границу, видят других людей? Они одеваются современно, интересы у многих не религиозные. Несколько лет назад, когда я ходил с какой-нибудь нетипичной для Махачкалы прической, я мог услышать в свой адрес разные подколки от местного быдла, сейчас этого нет. Иногда даже кажется, что градус гомофобии в дагестанском обществе понизился.

Мы с моим парнем живем вместе, но скрываем наши отношения. О нас знает только узкий круг близких людей. Мне бы хотелось, чтобы градус гомофобии в нашем обществе снизился, но я боюсь, что это приведет к тяжелым последствиям для тех, кто «в теме». Боюсь, что кто-то может расслабиться и пострадать в результате какой-нибудь подставы.

Марета, 32 года

Я боюсь сделать каминг-аут дома. Никто из моих родных не знает. Год назад я сообщила о себе своим близким друзьям. А в прошлом месяце на меня произвели впечатления новости из Чечни. Я каждый день читала о преследованиях геев там, переживала очень. В один вечер не выдержала всего этого потока гомофобии и призналась на своей страничке в «Фейсбуке», что я лесбиянка. При этом написала, что если кому-то это не нравится, могут удалиться из друзей. Несколько человек написали мне личные сообщения с поддержкой и какими-то вопросами, но никто не удалился.

Родители меня не поймут, сестры скажут, что я сошла с ума. Вообще гомофобия в Дагестане сильная. Нужно справедливости ради отметить, что по сравнению с жителями некоторых других северокавказских республик дагестанцы кажутся либералами. Я знаю ребят и девчонок, которые живут здесь парами, и никто не сует нос в их отношения. Даже если догадываются, не травят этих людей, не угрожают, не убивают.

По моим наблюдениям, отношение к гомосексуальным девушкам в республике более мягкое, чем к парням. Девушкам это тоже, конечно, не прощают. Просто с парней строже спрашивают. Конечно, большинство стараются уехать из республики, чтобы быть более свободными, не бояться того, что кто-то где-то что-то увидит, а потом расскажут родственникам.

Я бы хотела, чтобы уровень гомофобии в Дагестане стал ниже. Вовсе не для того, чтобы всем можно было рассказывать, кто с кем в каких отношениях, а для того, чтобы у квиров отношение к себе поменялось. Мне больно слышать про случаи суицидов, когда родственники не принимают человека таким, какой он есть. Или про случаи, когда наших девочек насильно выдают замуж, «чтобы семью не позорила», или про те случаи, когда гомосексуальные парни и девушка заключают фиктивные браки друг с другом, чтоб показать своим родственникам — вот, я женился, вот, я вышла замуж. От этих историй — мурашки по коже. Сколько покалеченных судеб!

Мне кажется, нужно работать с родителями, когда их дети еще маленькие. То есть, с детского возраста нужно готовить всех родителей к тому, что их ребенок может оказаться не таким, каким бы они его хотели видеть. И когда многие будут это понимать, гомосексуальность перестанет быть кошмаром для мам и пап. Ведь главное — любовь в семье. Важно, чтобы родители поняли, что их ребенок всегда будет только их, его отношение к родителям не изменится вне зависимости от его предпочтений, он по-прежнему их любит и всегда будет любить, и ему очень нужна родительская поддержка.

[Читайте также историю дагестанской женщины-трансгендера: Адамово яблоко раздора]