Сегодня в Кабардино-Балкарии находятся более 1.200 сирийских черкесов. Они приехали на свою историческую родину, спасаясь от ужасов войны, но интеграция в местное общество проходит непросто.

Нарт Исмаиль знает несколько языков, строил королевские дворцы и церкви, но в Кабардино-Балкарии работу найти не может. Он вместе со своей семьей уехал, фактически бежал, из Сирии в Россию в 2012 году. Гражданство Российской Федерации Нарту и его супруге Дине не дают до сих пор, что значительно осложняет трудоустройство.

В Кабардино-Балкарии проживают компактно кабардинцы, которые считаются основной частью большого черкесского этноса. Многие сирийские черкесы, являются потомками мухаджиров (от арабского «хиджра» — переселение, бегство) — переселенцев с Кавказа, которые были вынуждены покинуть свою родину и переселиться на Ближний Восток во время завоевания Центрального и Северо-Западного Кавказа Российской империей в XIX веке. Они ищут убежища в Кабардино-Балкарии, так как считают ее родиной своих предков. Нарт и Дина — одни из них.

Гражданство РФ получили менее 5% беженцев

По данным Управления по вопросам миграции МВД РФ по КБР на 1 октября 2016 года только 68 человек из числа беженцев-черкесов получили российское гражданство — меньше 5%. Остальные находятся в республике: по разрешению на временное проживание — 371 человек; с видом на жительство — 619 человек. Временное убежище предоставлено 38 лицам.

Кроме того, на территорию Кабардино-Балкарии, с переходом гражданского конфликта в Сирии в активную фазу, из этой страны переселился 111 черкесов, уже имевших гражданство РФ, но ранее большую часть времени проживавших и работавших на Ближнем Востоке. Основная часть из 1207 репатриантов приехала в КБР в период с 2012 по 2016 годы.

Часть сирийских черкесов обосновалась в сельских населенных пунктах Баксанского, Чегемского, Лескенского, Зольского и Терского районов республики. Это те, кто привык к сельской жизни и на фактической родине — в Сирии — занимался земледелием, нетоварным животноводством и садоводством. Большей части из них предоставлены земельные участки и выделено жилье. Для них, за счет спонсорской помощи, приобретено 90 домов. Это жилье было предоставлено многодетным и малоимущим семьям. Дома снабжены водой, газом и электричеством.
Остальные репатрианты проживают в Нальчике — часть в квартирах, снимаемых либо за счет той же спонсорской помощи, либо на собственные средства, а часть в санаторно-курортных учреждениях «Терек» и «Эльбрус».

Долгий путь в страну предков

— Родился я в мухафазе (провинции) Кунейтра (юго-западная часть Сирии) в 1964 году, — говорит Нарт. — В то время она еще включала в себя Голанские высоты, где проживала основная часть черкесской диаспоры в Сирии. После двух войн с Израилем в 1967 и 1974 годах Голаны были оккупированы израильтянами, и черкесы, проживавшие в этой части страны, являясь гражданами САР, вынуждены были покинуть свои селения.

В середине 1970-х часть оккупированной провинции Кунейтра перешла под контроль сил ООН и была демилитаризована, но правительство Сирии не разрешило черкесам возвращаться в свои дома в этой зоне, надеясь «педалировать» тему израильской оккупации на международном уровне.

После 1974 года семья Нарта обосновалась в небольшой деревне Бир Аджем и продолжала заниматься сельским хозяйством. Сам он, окончив школу, уехал в Дамаск, где поступил в столичный университет на факультет экономики и банковского дела. Через некоторое время Нарт оставил учебу и уехал в Амман (Иордания) и поступил там в  университет на факультет программирования.

— В Аммане я встретил родственника, который имел свою маленькую фирму и занимался строительством и дизайном, — рассказывает Нарт. — Он предложил работать вместе. Сначала все шло хорошо. У фирмы появилась солидная клиентура, мы стали неплохо зарабатывать. Одним словом, жизнь наладилась и я женился. Еще в 1991 году я с отцом и матерью приезжали в Нальчик — осмотреться, прицениться. Но в начале 90-х годов в России были огромные проблемы — дефицит, бандитизм, коррупция, безработица — и даже родители, которые сначала хотели остаться в Нальчике на жительство, передумали.

Вернувшись в Сирию, он успел поработать и на строительстве резиденции короля Иордании «Рагадан», и на строительстве правительственной дачи для семьи сирийского президента Асада. Нарт декорировал частные особняки в Германии, работал над дизайном  церкви в Детройте.

— Однако вскоре хорошие времена закончились, — говорит Нарт. —  Начались волнения в Хаме и Хомсе, боевики «Исламского государства» появились в Кунейтре. Они убивали представителей власти, устраивали теракты, подстрекали население к восстанию против правительства. Местные власти не могли защитить своих граждан.

В 2012 году семья Нарта бежала из своего селения Бир Аджем в Дамаск, но в столице нормальную работу по специальности Нарт найти уже не мог — война подобралась и сюда. Посовещавшись, Нарт и Дина решились ехать на Кавказ, на родину предков. Быстро собрали вещи, купили втридорога билет и через Стамбул вылетели в Россию.

«Наши ожидания оказались завышенными»

— Я рассчитывал быстро найти работу и нормально устроиться на новом месте, — говорит Нарт, но наши ожидания оказались завышенными. Тем не менее, мы не отчаиваемся и надеемся на позитивные перемены. Спасибо ребятам из общественной организации «Пэрыт» (с черкесского — «Вожатый»), которые помогали нам с оформлением документов.

Организация «Пэрыт» прекратила свою деятельность по каким-неизвестным причинам. Проблемами беженцев из Сирии теперь занимается, возникшая на ее месте, общественная организация «Жьэгу» («Очаг»). Нарт надеется, что ей удастся сделать то, что не удалось ее предшественнице.

Сегодня Нарт Исмаиль со своей семьей — супругой и двумя детьми — 15-летним Набилем и 5-летним Русланом — живет в Нальчике, в одном из старых корпусов санатория «Терек», превращенных в семейное общежитие. Кроме них здесь временно проживает еще 17 семей беженцев-черкесов. Жилище Нарта и его семьи состоит из одной комнатушки и прихожей (два квадратных метра), выполняющей роль кухни. Здесь в Кабардино-Балкарии Исмаили представляются под своей черкесской фамилией — Пшиби, но в странах Ближнего Востока почти все черкесы носят арабские фамилии, чтобы не выделяться в иной этнической среде.

Супруга Нарта Дина Кат по специальности швея-модельер, также не оставляет надежды на улучшение материального положения своей семьи:

— Рассчитываю устроиться на работу после того, как подрастет наш младший сын, — говорит она. — Здесь в Нальчике есть несколько ателье, занимающихся пошивом национального платья, и я думаю, что смогу быть им полезной. В Сирии женщина, обычно, выполняет обязанности домохозяйки — деньги зарабатывают мужья, но я готова работать, как и большинство местных женщин. Вся проблема заключается в том, что для устройства на постоянную работу требуется паспорт РФ.

На вопрос о том, почему им так долго не дают паспорта граждан России, Нарт пожимает плечами и говорит, что они согласны ждать, так как выбора у них нет. Помимо своей основной профессии дизайнера, Нарт хорошо владеет не только арабским и черкесским, но английским и французским языками.

— Незадолго до войны я начал учить турецкий, так как предлагали хорошую работу в Турции, — смеется Нарт, — но война перечеркнула и эти планы. В данный момент вместе с группой местных рабочих, я занимаюсь отделкой усадьбы, принадлежащей одному состоятельному человеку. Кое-что зарабатываю, но все уходит, в основном, на еду и одежду.

Супруга Нарта работать пока не может, так как у нее на руках младший сын. Старший — учится в 8-й городской школе, в 10-м классе.

— Каких-то специальных курсов русского языка он не кончал, — говорит Дина, — но дети вообще быстро адаптируются в новой языковой среде и Набиль, за те несколько лет, что мы живем здесь, неплохо освоил русский и улучшил свой адыгский. Другой вопрос — что он будет делать после окончания школы? Об этом мы с Нартом думаем все время.

«Такой проблемы не существует»

О проблеме получения сирийскими черкесами гражданства и о приеме желающих переехать в КБР и другие северокавказские республики лиц адыгской национальности мы побеседовали с одним из членов организации «Жьэгу» Зауром Жемухой. На вопрос о причинах задержки в выдаче российских паспортов сирийским соотечественникам он ответил, что таковая представителями как местной, так и центральной властей никак не объясняется.

— Даже те, кто находится на территории КБР в течении уже нескольких лет, не могу получить гражданства — говорит Заур Жемуха, а следовательно постоянную работу. По вопросу приема и размещения беженцев-черкесов я обращался, в частности, к депутату Госдумы РФ от партии «Единая Россия», нашему земляку Адальби Шхагошеву. Он ответил, что не знает о существовании проблемы черкесских беженцев, а представители УФМС (Управления Федеральной миграционной службы РФ по КБР) на наши заявления о желании группы черкесов приехать на ПМЖ в республику отвечают: «Это ложная информация».

По словам Заура Жемуха у членов организации «Жьэгу» сложилось впечатление, что данной проблемой всерьез никто во властных структурах РФ не занимается, хотя это прямое дело не столько Управления по вопросам миграции МВД РФ по КБР, которому переправляются все заявления и просьбы общественников, сколько депутатов Госдумы и Парламента КБР.

— Еще несколько лет назад вопросы предоставления убежища и гражданства зарубежным черкесам успешно решались представителем КБР в Совете Федерации РФ Альбертом Кажаровым, — говорит Заур Жемуха. Сегодня их вопросы никто не лоббирует. Когда кто-то спрашивает у власти, что же они делают для приема, размещения и адаптации беженцев-черкесов, то ее представители начинают перечислять меры, принятые общественниками.

То же самое, по словам Заура Жемуха, касается и предоставления спонсорской помощи беженцам, которую власти также необоснованно записывают себе в актив.

— Неудивительно, — говорит Заур Жемуха, что все без исключения частные благотворители и спонсоры просят СМИ не называть их имена. Мы надеемся, что проблема беженцев-черкесов будет официально признана и ее разрешением займется конкретный орган.

Конечно, о мотивах такой «скромности» можно догадаться. С одной стороны — не хочет Россия увеличивать автохтонное население региона, которое и без того скоро превысит численность некоренных жителей Юга России. С другой — едва ли не в каждом репатрианте-черкесе из стран Ближнего Востока спецслужбы склонны a priori видеть носителя радикальных религиозных или националистических взглядов.

В то же время, говорить о том, что республиканская власть абсолютно ничего не делает для беженцев — нельзя. Заур говорит, что многим репатриантам выделены пособия и право на бесплатное медобслуживание, но в современных условиях это им мало помогает.