Мины и другие неразорвавшиеся снаряды беспокоят жителей Нагорного Карабаха спустя 23 года после прекращения огня. Один минный взрыв решил о всей остальной жизни Джоника Ованесяна, когда он пошел на войну, будучи подростком.

Карабахская война перевернула жизнь Джоника Ованнисяна с ног на голову, и вместе с семьей он оказался в самой что ни на есть беде.

Его дом в городе Мартуни Нагорного Карабаха напоминает больше лачугу, но, как рассказывает Джоник, вот уже много лет им приходится там жить и привыкать к кажущимся несносными условиям.

Дом принадлежит не им, а дяде. Он надеялся, что дядя оставит ему дом с земельным наделом в наследство, но, видимо, тому не бывать.

Джоник был еще подростком, когда в начале 1988 года началась Карабахская война. Несмотря на протесты родителей и отроческий возраст, пошел добровольцем на фронт. Говорит, что старшие ограждали его от участия в активных боевых действиях, а он помогал им чем мог.

Во время ожесточенных боев за Агдам, по пути на боевые посты, машина, в которой он находился, напоролась на противотанковую мину на подступах к Агдаму: «Мы подорвались на мине в 1993-м. Один погиб, других ранило. Через пару дней Агдам освободили», рассказывает Джоник.

Подрывы на минах случались в Карабахе не только в годы войны, но и потом. Мины разрываются по сей день.

Гуманитарная организация по разминированию The Halo Trust осуществляет деятельность в Карабахе с 2000 года.

По словам координатора проекта в Нагорным Карабахе Амасии Заргаряна, по сей день было деминировано 46 км2 территории.

«Нам известно о 5 593 147 м2 [5,59 км²] которые предстоит разминировать. До сих пор нами были обнаружены как противопехотные, так и противотанковые мины», — рассказал Заргарян.

Начиная с 1995 года, от разрывов мин и иных невзорвавшихся снарядов пострадали 371 человек, из коих 77 — с летальным исходом. Треть пострадавших — дети.

Разрывом мины Джонику искалечило лицо, руку и ногу: «Перебило нерв на руке и ноге, боль ощущаю до сих пор, когда погода меняется», рассказывает он, шагая с трудом.

Положение было сложным: говорит, что перенес несколько операций, «мучился два года», после чего стал потихоньку идти на поправку.

Во время войны и сразу после нее подорваться на мине в Карабахе не стоило большого труда, не было даже предупредительных знаков. Спустя столько лет после перемирия (заключенного между Арменией, Азербайджаном и Карабахом 12 мая 1994 года) взрывы еще случаются, хотя заминированных территорий осталось немного, и стало больше знаков.

The Halo Trust осуществляет проект по осведомлению, нацеленный на снижение рисков подрыва на минах и иных неразорвавшихся снарядах: работы по повышению информированности проводятся в различных группах, в ходе тренингов.

«Кроме того, есть у нас и исследовательская группа, которая работает с жителями сел и общинами, собирает сведения о минах и местах, где могут быть неразорвавшиеся снаряды. Именно здесь мы сотрудничаем с Международным Комитетом Красного Креста и Спасательной службой», — рассказывает Амасия Заргарян.

Подрыв на мине и война в целом разом перевернули жизнь Джоника. Говорит, что учился лучше всех в классе, но раненый подросток, которому приходилось ходить на занятия на костылях, не смог в выпускных классах учиться с тем же рвением.

Мечтал о высшем образовании, но так оно и осталось в мечтах. После школы его сверстников призвали в армию, а его уволили по инвалидности (инвалид второй группы Карабахской войны).

«Не будь войны, занимал бы я сейчас должность, — то ли всерьез, то ли в шутку рассказывает Джоник. — Мои ровесники и друзья, которые сейчас работают в кабинетах, в школе переписывали у меня. Просто в какой-то момент у меня наступило разочарование и депрессия — ранение, потеря родителей…»

За 3 месяца до ранения потерял мать, а в 1997-м отца. Оставшись без родителей, Джоник вынужден был приступить к работе и продолжать как-то жить.

Он не жалуется — говорит, значит, так должно было случиться, и, устремив взор вдаль, вспоминает: «Какие ребята погибли! А меня просто ранило, только и всего». Это и удерживало его от обращения к властям за жилплощадью, да и за помощью он не обращался ни к кому. Говорит, что только сейчас думает просить квартиру, но никак не соберется.

И живет он по сей день с женой и 18-летним сыном в доме, который принадлежит его дяде. Единственный источник дохода — пенсия по инвалидности, 83 тыс. драмов (около 170 долларов). Жена много лет работала в банке, но 2 года назад попала под сокращение и теперь сидит дома.

«Постоянной работы нет, делаю что попадется, чтобы заработать на хлеб», говорит Джоник.

Его семья в числе других в Карабахе получила помощь от миссии Международного Комитета Красного Креста (МККК). На полученные средства Джоник намерен создать птичник — закупил 300 цыплят, которые он выращивает в отцовском доме, с помощью брата, и намерен нарастить количество птицы.

По словам ответственного за коммуникации миссии МККК в Нагорном Карабахе Этери Мусаелян, начиная с 2012 г. миссия «начала реализацию программы по оказанию помощи тем, кто пострадал от взрывоопасных пережитков войны».

«Сотрудники отдела по оказанию экономической помощи вместе с каждой семьей изучают возможности небольших бизнес-проектов. После чего семья получает деньги на реализацию проекта. Начиная с 2012 г. более 200 семей воплотили в жизнь такие проекты, как вулканизация, животноводство, открытие магазина, пчеловодство и т. д․ Также частично ремонтируем дома и в некоторых случаях выдаем денежную помощь для медицинских нужд, связанных со случаями подрыва», — говорит Этери Мусаелян․

Объем помощи составляет до 450 тыс. драмов (около 900 долларов). По словам ответственного за коммуникации, помогают они семьям, которые особо нуждаются в поддержке: «Мы стараемся предоставлять им то, в чем они особенно нуждаются и что поможет им заработать».

Изменит ли помощь МККК жизнь Джоника, он пока не знает, хотя надеется, что достигнет цели и купит, наконец, квартиру.

Все географические названия и термины, используемые в данной статье, являются словами автора, и не обязательно отражают точку зрения редакции «OC Media».