Женщины в Грузии часто обделены правом голоса. Их мнения, мечты, стремления и достижения часто переданны другими, чаще всего окружающими их мужчинами. Проект «Женщины Грузии» дает героиням возможность высказаться и рассказать обо всем своими словами. Мы собрали 150 различных историй со всей страны. На протяжение нескольких месяцев «OC Media» будет публиковать их на английском и русском языках. Ниже о себе рассказывает, Саломе Микадзе.

«У меня были симптомы с детства. Был период времени, когда я чувствовала себя очень плохо. Сначала я начала хромать. Со временем мое состояние ухудшилось. Затем они наконец узнали, что происходит. В начале я пользовалась тростью, но это было очень трудно, если я не ошибаюсь, мне было 10 лет, когда я впервые воспользовалась инвалидным креслом. Я была ребенком, когда я впервые села в него, я подумала - наконец! Я чувствовала какую-то свободу, мне было хорошо».

«Я не ходила в школу. Учителя приходили ко мне домой в период начальной школы; Затем я пошла в школу-интернат в Темке. Там было много детей-инвалидов. Название школы было Натврис Хе (Древо желаний). Наши родители привозили нас утром и забирали нас домой в конце дня, вечером. Это походило на детский сад; Они помогали нам учиться, мы делали вместе упражнения. Некоторое время я там училась, а потом родители решили отправить меня в школу; В обычную государственную школу. Меня посадили в третий класс. Был один пандус в подъезде, и ванная комната не была приспособлена. В конце концов, ходить в школу было для меня трудно, но это было правильное решение моих родителей».

«Это была совершенно другая окружающая среда с самого первого дня; все было странно и незнакомо мне. Мы были детьми, и мне и моим одноклассникам было не сложно общаться друг с другом. Однако я никогда не была близка с ними, возможно потому, что я отсутствовала очень часто. Меня не возили в школу, и когда погода была плохая, я была вынуждена оставаться дома».

«Я интроверт, поэтому мне было гораздо удобнее оставаться на своем месте. Я никогда не искала социальных контактов. Учитель часто выговаривал мне это. Она говорила маме, что я очень замкнутый ребенок, и было бы лучше, если бы я стала более активной. Возможно, она думала, что я из-за моего состояния и никогда не считала, что это моя природа. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что со мной все в порядке, и что я просто такая».

«Я очень хорошо помню нашего директора. Она преподавала нам русский язык. Я хорошо знала русский язык; я изучала его, смотря мультфильмы, когда была маленькой, и именно так я начала говорить. У меня были учителя, которых я вспоминаю с теплотой, и учителей, о которых трудно вспомнить даже сегодня, так как они могли легко унизить нас перед всем классом; они оскорбляли каждого одноклассника, а не только меня».

«Были учителя, которые давали мне высокие оценки, даже если я не приходила на занятия, которые освобождали меня от экзаменов и викторин и говорили, что я не должна была их писать, если я этого не хотела. Сначала, будучи учеником, я была счастлива, но меня это тоже очень расстраивало. Я думала, почему я должна их пропускать? Я была там и могла писать. Если я потерплю неудачу, это нормально, они должны дать мне такую оценку, которую я заслуживаю. Эти невысокие ожидания и некое защитное отношение ко мне были унизительны. Со временем я начала меньше заботиться о таких вещах, и я не училась. Со временем мое состояние ухудшилось».

«Моим родителям сказали, что мое частое отсутствие являются неприемлемым, и их попросили забрать меня из школы. Я получила бы свидетельство о неполной средней школе. Мои родители думали, что я смогла бы сдать экзамены экстерном, и они согласились. Я была сыта по горло всем тогда, и поэтому я даже не протестовала. Мы допустили большую ошибку, и я, и мои родители, когда мы согласились на это».

«После моего ухода из школы ситуация в моей семье тоже ухудшилась. Мы потеряли дом, поскольку он был заложен в банк. Мы часто переезжали. В то время, в 2011-2012 годах я начала работать в неправительственной организации. Мои родители больше не работали, поэтому я была единственной, у кого был доход в семье - я с зарплатой и пособием по инвалидности».

«Это помогло нам на время. Я всегда думала об учебе, я всегда планировала вернуться к ней, но годы прошли и мне так и не удалось. Наконец, по просьбе моей матери, я зарегистрировалась, чтобы сдать экзамены за 10, 11 и 12 классы. Я сдавала экзамены по каждому предмету. Это был ад. Я серьезно, у меня поседели волосы. Но я успешно сдала их и получила нормальный школьный аттестат».

«Когда я была ребенком, я всегда представляла себе, как пойдет моя жизнь - я бы, конечно, окончила бы школу - это было необходимостью. Тогда я обязательно пошла бы в университет - тоже обязательно. Я всегда хотела стать психологом. Я мечтала,что я сделаю это когда-нибудь. Эта мечта никуда не исчезла, но теперь у меня есть другие вещи, о которых я думаю, и у меня больше обязанностей, например моя постоянная работа. Я все еще думаю, что мне предстоит как-то справиться с этим, возможно, даже пройти онлайн-курсы».

«Сейчас я работаю в Семеке (Национальная комиссия по регулированию энергетики и водоснабжения Грузии) в качестве консультанта в колл-центра».

«Условия труда должным образом адаптированы, с самого начала они применяли такой подход, чтобы мотивировать людей с ограниченными возможностями для подачи заявок, и на равных правах они предоставляют приоритет кандидатам с ограниченными возможностями».

«У работодателей обычное стереотипное отношение к людям с ограниченными возможностями. Как правило, у них более невысокие ожидания и предпочитают не нанимать их на работу по возможности, игнорируя их навыки, потенциал и амбиции. Поэтому, может быть вы чаще всего видите их работающими в качестве кассиров. Когда у вас нет контактов с людьми с ограниченными возможностями, вполне понятно, что у вас нет информации о них».

«У каждого своя жизнь. Люди также выбирают вещи, о которых они хотят заботиться. Каждый человек не может думать обо всем по своей инициативе. Ко мне это не все сразу пришло».

«Когда я впервые начала понимать такие вещи, как стереотипы и стигматизация инвалидов, я стала более чувствительным и к другим группам: этническим меньшинствам, религиозным меньшинствам, сексуальным меньшинствам. Теперь у меня другой подход. Когда я слышу, что у конкретного человека есть проблема, потому что он или она из определенной группы, я очень беспокоюсь. У меня очень сильная реакция, так как это личное оскорбление для меня. Это автоматическая реакция. Я знаю, что это значит, и я легко могу поставить себя на месте этого человека».

«Когда вы женщина и у вас есть инвалидность, у вас нет никаких шансов. У вас больше нет пола. Мой флирт, как правило, заканчивается в «дружественной зоне». Либо я оказываюсь там, либо они. Я не могу избежать этого. Когда дело доходит до проблемы сексуальности, речь идет не только о сексе, но и об отношении, эмоциональной связи. Когда я думаю обо всем этом, что может произойти, когда у вас есть эмоциональная связь с человеком - я всегда помню историю моего подруги-инвалида, у которой был парень».

«Ее семья была против этого, но она все равно вышла за него замуж. Вскоре после этого она ушла, когда он упрекнул ее, сказав «Знаешь, я присматриваю за тобой». Как будто девушка должна была быть благодарна ему за то, что он считал ее достойной быть с ним».

«Тогда я была подростком, но эта история оказала на меня большое влияние. Я всегда помню об этом и думаю, что, если кто-то рядом со мной скажет мне что-то подобное, человек, которому я позволю подойти так близко - это было бы очень важно для меня, я, вероятно, не смогла бы вынести это. Я не исключаю, что что-то может произойти в будущем, но сегодня, если что-то может начаться, я сразу вспоминаю эту историю».

«Я не могу сказать ничего определенного о своей сексуальности. Иногда меня удивляют те, у кого есть прямой ответ на этот вопрос. Я не думаю об этом заранее. Когда я думаю об отношениях, эмоциональная связь с человеком - это самое важное для меня. Я не исключаю, что у меня может быть такой контакт с человеком одного же пола, что и я».

«Если я в один прекрасный день подойду моменту, когда я готова сделать этот шаг, чтобы сказать, что я готова к отношениям с человеком, то пол вторичен. Говорить о моих интересах - я не знаю, насколько это уместно, но меня не интересует литература, где они рассказывают историю гетеросексуальной пары. Это меня не привлекает. Когда я это осознала, у меня был момент удивления, это было странно ».

«Мы, люди с ограниченными возможностями, разрушаем образ идеальных людей в идеальном мире. Вот почему люди предпочитают, чтобы мы остались где-то вместе, далеко от их взгляда. То же самое и с сексуальными меньшинствами. Вещи могут измениться, осознание людей возрастает, но иногда это также может быть очень смешно. Когда кто-то бежит к вам и решает, что вам нужна помощь. На самом деле вам может не нужна помощь, и они могут даже замедлить вас. В конце концов, они могут пожелать вашего выздоровления. Конечно, они желают вам добра, и теперь я смеюсь над такими моментами».

«Мы начинаем изменения в наших собственных кругах. Я всегда говорю, что, когда человек не причиняет вреда другим, даже если у него есть какая-то идентичность, которая неприемлема для вас, это не означает, что он плохой человек, и именно поэтому вы должны избавиться от своего подхода к нему. Никто не просит вас любить его, но беспочвенная ненависть никому не принесет пользы».

Социальный проект «Женщины Грузии» осуществляется по инициативе организации «Голос женщины»

Авторы: Маико Читаиа, Ида Бахтуридзе, Нино Гамисония

Фотографы: Нина Байдаури, Саломе Цопурашвили

Проект осуществляется в партнерстве с Национальным демократическим институтом (NDI) и при финансовой поддержке Шведского агентства международного развития и кооперации (SIDA). #womenfromgeorgia

Мы благодарим всех женщин, которые поделились с нами историями.