Соглашение об обмене землями между Чечнёй и Ингушетией стало вехой, с одной стороны объединившей народ Ингушетии, а с другой — поделившей ингушей на «патриотов и предателей».

Два года назад 26 сентября было заключено соглашение об установлении границ между Ингушетией и Чечнёй, по которому 9% территории Ингушетии было передано соседней Чечне. 

Договор, ставший катализатором самых масштабных за всю историю Ингушетии протестов, поменял многое: обострил общественно-политическую ситуацию и повысил протестную активность в регионе, привёл к перестановкам в руководстве республики и отставке главы республики Юнус-Бека Евкурова. Поменялось отношение общества не только к местной, но и к федеральной власти. А самое главное, в результате соглашения активизировалась государственная репрессивная машина, ярчайшим проявлением работы которой стали преследования жителей Ингушетии.

Одним из самых неприятных последствий соглашения об установлении границ стало ухудшение отношений между ингушами и чеченцами. Это соглашение разделило два, по сути, родственных народа, которые вместе проходили трудности и лишения, на противоположные лагеря. 

Об обострении красноречиво свидетельствовали комментарии в сети под любой новостью, касающейся событий вокруг соглашения. Это чудом не привело к стычкам и кровопролитию. Хотя, на уровне личных знакомств проблем не было и люди продолжали жить по соседству, общаться и растить детей. Сейчас, спустя два года, страсти поутихли, но горькое послевкусие договора об изменении границ осталось. 

Аресты и суды

После митинга в Магасе, столице Ингушетии, 26 марта 2019 года, который стал кульминацией протестов против спорного договора, в течение нескольких месяцев силовиками были задержаны активисты протеста. В числе задержанных были и так называемые «лидеры», дела против которых были выделены в отдельное производство. 

[Читайте на OC Media: Первая годовщина протестов в Ингушетии]

Оставались на свободе несколько членов Ингушского комитета национального единства, которые скрывались за границей, экс-министр внутренних дел Ингушетии Ахмед Погоров и ещё один рядовой участник митинга — Заурбек Дзауров. Погоров и Дзауров были в федеральном розыске. Казалось, что на этом аресты закончились, но в феврале 2020 года, почти через год после митинга, прошла новая волна репрессий.

Большинство арестованных обвинялись в применении насилия в отношении представителей власти, а лидеров протеста обвиняют в организации и применении насилия в отношении представителей власти, а также в создании экстремистского сообщества.

Всего по Ингушскому делу реальные сроки получили 26 активистов, при этом вину признала лишь часть из них. Около 20 человек до сих пор ожидают решения суда, в том числе и единственная женщина — Зарифа Саутиева. 

Саутиеву и ещё семерых участников протестов Правозащитный центр «Мемориал» признал политзаключёнными. Администратора телеграм-канала издания «Фортанга», освещавшего протесты, Рашида Майсигова суд приговорил к трём годам лишения свободы за «хранение наркотиков». 

[Читайте на OC Media: Активистка и журналист арестованы в Ингушетии; журналист «подвергается пыткам»]

В общей сложности в отношении активистов было вынесено более 200 решений, в том числе и 44 уголовных дела, а сумма штрафов превысила 1,5 млн рублей. Всего было назначено 730 суток ареста и 132 часа общественных работ.

Неоправдавшиеся ожидания

Новая волна репрессий в отношении активистов в феврале 2020 года была связана со вступлением в должность нового Полномочного представителя по Северо–Кавказскому Федеральному Округу Юрия Чайки — бывшего генерального прокурора России. 

Ингуши возлагали на него большие надежды по освобождению активистов. Во-первых, он сменил на посту Александра Матовникова, который считался заинтересованным лицом по «продавливанию» соглашения об установлении границ из–за его дружбы с Кадыровым. Во-вторых, сын Юрия Чайки, Артём, дружил и был в тесном партнёрстве с ингушскими бизнесменами, а как известно, в России, многое решается на уровне личных связей. Но ожидания не оправдались и «Ингушское дело» пополнилось новыми фигурантами.

Но главным источником надежды ингушей на освобождение активистов и объективное расследование дела был новый глава Ингушетии — Махмуд-Али Калиматов. Бывший прокурор из Самарской области, Калиматов сменил на посту ушедшего в результате протестов Юнус-Бека Евкурова. 

Группа арестованных, их родственники, а также Координационный совет ингушского землячества Москвы даже обращались к Калиматову, как к гаранту защиты конституционных прав, и просили о содействии по освобождению из СИЗО (следственных изоляторов) участников мартовских протестов в Магасе. Но и здесь не сложилось — глава Ингушетии ушёл в глухую оборону. 

Калиматов упомянул об ингушских активистах лишь единожды — на своей пресс-конференции в январе 2020 года, через полгода после вступления в должность. На этом и закончилось. 

«Замена публичной политики»

Аресты коснулись не только активистов протеста, но и, как ни странно, чиновников. За последние полтора года были возбуждены уголовные дела против ряда должностных лиц Ингушетии. Среди них — министры, руководители ведомств и мэры населённых пунктов. Дела были возбуждены в основном по статьям о служебном подлоге, превышении должностных полномочий, нецелевом расходовании бюджета. 

Но самые главные коррупционеры Ингушетии остались безнаказанными. Не думаю, что «зачистки» чиновников были связаны с желанием Кремля разобраться с коррупцией. Скорее всего, указания об этом были спущены сверху. Тем более, что почти все чиновники отделались условными сроками. 

Я согласна здесь с исследователем «Free Russia Foundation» Денисом Соколовым, который считает, что уголовные дела в отношении чиновников в России — это не борьба с коррупцией, а политическая борьба. По его словам, уголовные дела против чиновников — это «замена публичной политики».

Репрессии в отношении общественных организаций

Ещё одним следствием протестов, вызванных соглашением об обмене землёй, стали репрессии против организаций гражданского общества в Ингушетии и традиционных ингушских институтов. 

Под разными предлогами было закрыто множество некоммерческих организаций, в том числе, и занимающихся женской проблематикой, а их руководители подвергались обыскам и давлению со стороны силовиков. Как сообщали СМИ, сотрудники Центра «Э», проводившие обыски, искали связь с финансированием протестов в Ингушетии. 

Был также ликвидирован старейший социальный институт ингушей — Совет Тейпов, но лишь юридически. По решению Верховного суда в июле был ликвидирован Ингушский комитет национального единства, членами которого были арестованные лидеры протеста и я. Министерство юстиции республики ликвидировало также Муфтият. Все они выступали против спорного договора о земле.

[Читайте на OC Media: Прокуратура требует ликвидации Ингушского комитета национального единства; Парламент поддержал протестующих]

Члены этих организаций — активные участники протестов. Но юридическая ликвидация этих организаций не означает прекращение их работы: Совет тейпов Ингушского народа стал Советом тейпов Республики Ингушетия, Муфтият продолжает деятельность без регистрации. 

Все они — традиционные социальные институты для ингушей, ликвидация которых означает ликвидацию самого народа, его самобытности, национальной культуры и религиозной составляющей. Поэтому, давление на них со стороны органов власти ни к чему продуктивному для властей не привело.

Евкуров должен был говорить со своим народом

Если подписание соглашения об установлении границ было неизбежно, то при правильном подходе главы Ингушетии Евкурова можно было если не избежать неприятных последствий его заключения, то хотя бы снизить масштабы накала в обществе. 

Евкуров попытался продавить соглашение любыми способами, что, в итоге, привело к масштабным протестам и его отставке через несколько месяцев после собственной инаугурации. 

Выходить к народу нужно было не тогда, когда на улицах Магаса уже собрались жители республики, а гораздо раньше, ещё на уровне подготовки соглашения и слухов, который ползли вокруг него. Нужно было объяснять и говорить со своим народом. Но Евкуров повёл себя в тот период в присущей его профессии манере — как генерал на плацу, что и привело ко всем последующим событиям. 

Многие фигуранты «Ингушского дела» уже освободились и живут своей жизнью, но в различных СИЗО Северного Кавказа уже более полутора лет томятся активисты протеста — мои друзья и соратники. 

Рано или поздно они выйдут на свободу и войдут в привычный ритм жизни. Но соглашение об установлении границ от 26 сентября 2018 года навсегда вошло в память народа, как своеобразный акт предательства со стороны власти. Это стало своего рода вехой, с одной стороны объединившей народ Ингушетии, а с другой — поделившей ингушей на «патриотов и предателей».

Подпишитесь на наш Телеграм–канал, чтобы первыми читать наши подробные новости с Кавказа!