22-летняя Гюльгюн Маммадли рассказывает о своём детстве в Марнеули, студенческих годах в Тбилиси и о ксенофобии и языке вражды во время пандемии.

«Кто эти странные люди и в какой стране они живут?» — Мне было 6 лет, когда я впервые услышала этот вопрос».

«В то время у всех в деревне были финансовые проблемы. Особенно тяжело было зимой и весной. Я молилась, чтобы скоро наступило лето и чтобы в нашу деревню пришли «чужаки». Я любила их. Я верила, что Бог посылает их к нам из воображаемой страны, чтобы купить наш урожай, и у нас будут деньги. Я любила и их язык. Он звучал очень красиво, как песня».

«Летом, чтобы помочь родителям продать урожай, я выходила днём в жару и искала чужаков. Когда я видела их грузовик, я радостно бежала к ним и говорила по-азербайджански: «У нас есть помидоры, огурцы, у нас есть фасоль! Приходите, покупайте у нас! Приходите!»

«Потом они останавливали машину и улыбались. Я быстро бежала домой и звонила отцу, сообщая, что они приехали. Я была очень счастлива помочь своим родителям. Однажды я спросила отца, кто эти «иностранцы» и в какой стране они живут. Отец засмеялся и ответил, что они грузины и живут здесь, в Грузии. Это меня очень сбило с толку. Если они жили в Грузии, где их дома? В моём воображении Грузия была всего лишь Марнеули».

«Прошли годы, и я выросла. Я плохо знала грузинский язык. В школе нашим учителем грузинского языка был азербайджанец, и он плохо говорил на [грузинском] языке. Никто не навещал нас в селе, кроме грузинских купцов, но всё изменилось после 8–го класса, когда к нам в село приехала учительница грузинского языка Нана Чунтишвили».

«С тех пор наша жизнь изменилась к лучшему. Нана была для нас героем. Она оставалась в селе с понедельника по четверг и с большим энтузиазмом учила нас грузинскому языку. Она сказала нам, что мы — будущее и достойные дети своей родины — Грузии, и поэтому мы должны выучить грузинский язык. Она также сказала нам, что нам следует проявлять любопытство и что самое драгоценное чувство в этом мире — это любовь…»

«У меня был свой маленький мир в деревне, в котором царили дружба и любовь»

В 2016 году я окончила школу, начала учиться в Тбилисском государственном университете, и с этого начался новый этап в моей жизни. У меня был свой маленький мир в деревне, в котором царили дружба и любовь. Я думала, что везде будет так, но в Тбилиси мне пришлось столкнуться с другой реальностью».

«Я была вдали от дома и своих родителей и чувствовала себя одинокой. Поначалу меня даже пугало метро. Мне было жалко бездомных пожилых людей, которых я увидела. Мне было неловко, если я видела влюблённые пары, целующих друг друга на улице. Я жила в совершенно другой культурной среде и внезапно оказалась в другом мире. Однако самым трудным для меня было осознать, что не все люди в Тбилиси похожи на мою учительницу Нану».

«Однажды я ехала в автобусе и разговаривала с отцом по телефону. Я заметила, что две женщины смотрят на меня странно. Потом я услышала, как они громко сказали: «Они татары, веками здесь жили, но грузинского не знают и нас не уважают. Мы должны выгнать их из этой страны в их страну». Я быстро сошла с автобуса и постаралась не обращать на это внимания».

«Нана научила нас любить и уважать. Я не знала, что человек может стать жертвой ненависти за то, что он принадлежит к другой национальности или религии. Всё это плохо сказалось на моей психике и самооценке. До второго курса мне было сложно общаться с другими студентами — я думала, что раз я азербайджанка, грузинская молодёжь стоит выше меня. Однако я чувствовала большую поддержку со стороны моих грузинских друзей в университете, и это мотивировало меня».

«Мои грузинские друзья очень важны для меня»

«Я только начала учиться, и один из профессоров не знал, что я мусульманка. Лекция была посвящена Ближнему Востоку и исламским странам. Я помню, как он с ненавистью сказал, что во время Рамадана и Байрама мусульмане целый день голодны, а вечером запихивают всё в рот».

«Когда я это услышала, я почувствовала себя так плохо, что ничего не смогла сказать. Я задумалась, как образованный человек мог подумать такое. Во время лекции я смотрела в окно, чтобы не смотреть на профессора. Когда лекция закончилась, он насмешливо спросил меня: «Ты не сказала ни слова за всю лекцию, ты спала?!» Я была так взволнована, что что-то пробормотала и всё равно не смогла объяснить причину своего молчания. 

«Затем он попросил тех из нас, кто присутствовал на лекции в тот день, отметить свои имена. Я первой подошла к его столу и написала своё имя — Гюльгюн Маммадли. Он посмотрел на меня с тревогой, но я не сводила с него глаз».

«Следующая лекция была на ту же тему, но он сказал прямо противоположное — что учёные обнаружили, что Рамадан полезен для человеческого организма. Я продолжила выбирать его предметы позже, но моё сердце всё ещё было разбито».

«Я помню другой случай из университета, когда одна из моих однокурсниц сказала, что она недовольна ростом числа азербайджанцев в Грузии. В тот день я ощутила большую поддержку и силу от других моих друзей — они негативно отреагировали и сказали, что было стыдно говорить что-то подобное».

«Мои грузинские друзья очень важны для меня. Они всегда были рядом со мной и говорили мне, что везде есть плохие люди и что ксенофобия и язык вражды не знают национальности; что я не должна обращать на это внимание и много работать, чтобы добиться успеха. Они заверили меня, что я в силах изменить жизни людей к лучшему».

«Мой успех вскоре подтвердил это — в декабре в Тбилиси прошёл кинофестиваль, на котором мой документальный фильм выиграл конкурс 90–секундных фильмов. В сентябре 2020 года этот фильм будет показан на британском кинофестивале, где он будет представлять Грузию. Да, я стала представительницей Грузии, а не Азербайджана в Великобритании. Я очень горжусь этим».

«Язык вражды и ксенофобия — серьёзные проблемы в Грузии»

«Карантин был самым тяжёлым этапом в моей жизни. Когда Марнеули закрыли и объявили красной зоной, ксенофобия в отношении этнических меньшинств, особенно азербайджанцев, усилилась. Социальные сети пестрели ксенофобскими высказываниями: «Татары необразованные, и вирус распространился из-за них», «Надо выгнать их из Грузии, они должны уехать в свою страну!», «Они так долго жили здесь и не говорят по-грузински» и так далее»

«Карантин показал мне, что язык вражды и ксенофобия — серьёзные проблемы в Грузии. Правительство никак не реагирует на это, и в то же время они говорят, что Грузия — толерантная и многообразная страна. Это просто слова — вместо этого они должны предпринять эффективные шаги против ксенофобии».

«После объявления Марнеули и Болниси карантинными зонами, мы, азербайджанская молодёжь, бросили своеобразный вызов дискриминационным постам и начали «челлендж»: «Я из Марнеули, этнический азербайджанец, и я знаю грузинский язык. Я соблюдаю правила и сижу дома!»

«Сейчас я сожалею, что приняла участие в этом «челлендже». Задача заключалась в том, чтобы оправдаться перед публикой и доказать, что мы не нарушаем ограничения и знаем грузинский язык. Но люди не осознавали, что коронавирус не признаёт религию и национальность».

«Все этнические группы могут быть безответственными, и безответственность одного человека не может распространяться на всю нацию».

«Старшее поколение национальных меньшинств плохо владеет грузинским языком. Они получили образование в советское время на русском языке. Азербайджанцев особенно не учили грузинскому языку. С 2010 года система образования сильно изменилась и улучшилась. Молодые азербайджанцы знают грузинский язык, активны и стараются улучшить общество».

«Для меня человеческая любовь превыше всего. У меня есть друзья из Армении и Грузии. Я хожу в церкви, синагоги и мечети и везде чувствую Бога. Я ценю людей по их гуманности, а не по религии, национальности или сексуальной ориентации. Для меня Грузия — это страна людей, где живут «чужие», моя учительница Нана и мои друзья».

Это партнёрский материал, написанный Гюльгюн Маммадли и переведённый Мариам Каджришвили. Первоначальная версия была впервые опубликована на Women of Georgia 12 августа 2020 года.