М. М., житель села Двани Карельского муниципалитета, учитель, 47 лет.

«Цена конфликта огромная, все заплатили очень большую цену. Лично я больше говорю о психологической цене, лично я получил очень большую травму. Вообще, что было у меня самое лучшее, лучший период моей жизни — молодость пожертвовал этому конфликту. Наверное, всю мою жизнь мучает и будет мучить, пока урегулируется этот конфликт».

Родился я в селе Двани Карельского района. С первого по шестой класс включительно учился в Двани, в своем родном селе. А после окончания шестого класса учебу продолжил во второй средней школе города Цхинвали, потом служил в рядах Советской армии. После поступил в Цхинвальский педагогический институт, в котором проучился всего год. Через год произошел этот этнический конфликт, который впоследствии приобрел необратимый процесс и довел сегодня до такого уровня и грузин, и осетин.

Вообще конфликт разгорелся и начался, и особенно напряженный характер приобрел с 23-го ноября 1990 года. Тогда Звиад Гамсахурдия еще не был президентом. Он собирался провести в Цхинвали митинг. Точно помню, было 23 ноября. А когда проснулся 24-го ноября оказалось, что в соседнем селе Мугути уже установили пикет, сделанный спонтанно, который создали несколько человек. За этим последовал ответный пикет с этой стороны. Ну, впоследствии началась так называемая эпоха пикетов. Тогда ситуация еще не переросла в напряженное противостояние.

Знаете, какими были тогда люди? Фактически тогда еще боялись закона. Часть людей уже ушла, часть подчинялась закону, но постепенно начиналось нарушение законов и все это перерастало в активную фазу конфликта. За этим последовало обострение и отсюда, и оттуда — с обеих сторон, и приобретало постепенно нарастающий характер. Все это приносило отрицательные результаты для обеих сторон — как для грузинской, так и для осетинской стороны. И разрушались такие вековые связи, как родственные, терялась любовь и совместные этнические взаимоотношения, которые формировались на протяжении веков.

«Люди уже были пропитаны отрицательным негативом»

Грузины и осетины были родственными народами, и в своем детстве я никогда не слышал, чтобы была какая-то граница между осетинами и грузинами. И было очень много смешанных семей и раньше это никому не приносило никакого дискомфорта. Как раз после этого периода оказалось, что эти люди стоят по разные стороны баррикад..., и это было большим бедствием для многих людей. И представьте, даже стали рушиться семьи. Были зафиксированы случаи, когда муж и жена относились к разным этническим группам и семья разрушилась на почве политической ориентации.

Моей деревни конфликт коснулся также, как и всех сел нашего региона. Так все это коснулось, что фактически сознание людей переключилось на какой-то непонятный режим войны. Психологически люди уже были пропитаны отрицательным негативом, люди были настроены отрицательно. И здесь люди впервые за много лет увидели несостоятельность правительства в урегулировании конфликта. И не знаю как сказать, но происходило на глазах перерождение менталитета людей. И естественно, это не было прогрессивным, наоборот, было регрессивным, так как было основано на насилии, мести, реваншизме и этнической ненависти. Все это было ужасно. Тогдашние корни очень плохо отразились на менталитете последующих поколений. Еще раз отмечаю — для обеих сторон.

«Бессмысленное кровопролитие, смерть ни в чем неповинных людей»

Затем конфликт постепенно стал угасать. И после этого, когда страсти стали затихать, люди начали думать и осознавать, что произошло между этими двумя этническими группами. И вот очень многие, правда в кулуарах, очень многие люди признавались, что это был бессмысленный конфликт. Это происходило в кулуарах потому, что существовали реакционные силы как в грузинской, так и в осетинской стороне, которые эту информацию явно скрывали. Их устраивало разжигание конфликта. Но самое главное было то, что люди стали задумываться над тем, что это все не имело смысла: бессмысленное кровопролитие, жертвы, смерть ни в чем неповинных людей.

Потихоньку начали восстанавливаться взаимоотношения. Первые взаимоотношения начались, в основном, с торговой точки зрения. Возобновились родственные связи, вспомнили кумовство и так далее. Вновь стали ходить друг к другу, открылись дороги, вроде и страсти понемногу улеглись, установился относительный мир. Даже был вроде такой момент, когда примирению ничего не должно было помешать. Но почему-то, к сожалению, появились те реакционные элементы, которых было немного, но в любом случае они смогли изменить погоду. Появились и делали провокационные выпады, фиксирую, с обеих сторон. И эти провокационные выпады снова и снова разрушали с таким трудом построенный мир. И приходилось опять с самого начала бороться за мир. И этот процесс продолжался.

Да, потом уже с 2004 года начинается вторая фаза. Наше грузинское правительство начало разговор о том, что Эргнети — эта «черная дыра», черная дыра экономики. Здесь были доходы, которые не облагались налогом. И началась процедура закрытия Эргнетского базара. После закрытия базара в Эргнети началось вновь напряжение, провокации, опять начались двусторонние провокации и после 2004 года начался каскад провокаций, напряжение в отношениях. Были не только очаги напряжения, но и столкновения, результатом которых были кровь и жертвы. Вот так дошли до 2008 года.

«Погибшие с обеих сторон люди — это все мои»

2008 год — это самый страшный сон, который может присниться человеку. В 2008 году, когда началась эта страшная война, стрельба, седьмого августа мы оставили деревню, потому что здесь уже невозможно было оставаться. Мы ушли к родственникам и приблизительно в течение двух месяцев укрывались у родственников. Затем, когда в деревню вошла грузинская полиция и русская армия оставила нашу территорию, тогда мы вернулись в деревню. Вернулись, но деревня была в ужасном состоянии. Около пяти десятков домов были сожжены, разрушены, дома сравняли с землей.

Нас встретила разграбленная деревня. Погибли люди. Лично у меня в этой стычке убили дядю, брата отца. Лично для меня, как учителя, тяжелее всего было то, что мой бывший ученик, который в то время служил в грузинской армии, погиб во время этой войны. Я очень болезненно воспринял его смерть, страшно переживал. Погиб совсем молодой восемнадцатилетний парень.

Мой дом не был сожжен. Но какая разница? Ведь сгорели дома у других. Это значит и у меня. Я думаю так, что во время всего этого конфликта сожженные дома осетин или грузин, погибшие с обеих сторон люди — это все мои. Потому что это бессмысленный конфликт.

«Разрушен мост»

В 2013 году российский режим начал свой процесс бордеризации. Нарушились испокон веков установленные еще нашими прадедами так называемые границы между нашей деревней и соседней осетинской деревней Мугути. Вот эти границы нарушили русские оккупационные силы. И так оказалось, что наши земли оказались за так называемой границей. И теперь эти земли принадлежат осетинской стороне. Лично мой участок, почти один гектар, оказался по ту сторону и я остался без земли. И вы понимаете, что представляет собой жизнь крестьянина без земли. И я не один такой. Примерно семьдесят гек- таров участков нашей деревни оказались по ту сторону проволочных заграждений. В этом случае, я думаю, совершенно беззаконно.

Цена конфликта огромная, все заплатили очень большую цену. Я здесь меньше говорю о личном, хотя каждый лично тоже заплатил не- мало. Лично я больше говорю о психологической цене, лично я получил очень большую травму. Вообще, что было у меня самое лучшее, лучший период моей жизни — молодость пожертвовал этому конфликту. Сколько было потрачено нервов и переживаний во время этого конфликта. Наверное, всю мою жизнь мучает и будет мучить, пока урегулируется этот конфликт.

По-моему, это самая большая цена. Цена настолько велика, что это отразилось на моем здоровье. Прошлым летом перенес инфаркт, был сильный приступ сердца, так что чуть не распрощался с жизнью. Это, я думаю, все результат тех многолетних переживаний, тех страшных событий, которые прошли перед моими глазами. Боль тех лет отразилась на здоровье.

Что касается материальных потерь, то об этом не стоит много говорить... Материальная цена — хотя бы это то, что моя семья осталась без земельного участка, естественно, в связи с этим без доходов. Но я еще раз повторюсь и скажу, что это второстепенное. Я из-за этого переживаю меньше. Больше переживаю за то, что между братскими народами разрушен мост. Больше всего болит душа потому, что наши дети, последующие поколения вырастут так, что никогда не пройдутся по улицам Цхинвали. А в Цхинвали вырастет то поколение, которое никогда не пройдется по нашей стороне. И они будут отчуждены друг от друга. Они никогда не будут знать и никогда не поверят в то тепло и любовь, которые существовали между грузинами и осетинами.

И чтобы не быть тенденциозным, скажу, что такую же цену заплатила другая сторона, потому что я уверен в том, что очень много людей думают также, как думаю я. И они тоже уверены, что у мира нет альтернативы. Цена, которую заплатили обе стороны, была огромная. У войны большой живот. И для того чтобы наполнить брюхо войны, пришлось заплатить очень дорого как грузинской, так и осетинской стороне.

«Вновь откроют друг другу сердца»

В данный момент живу в деревне, окруженной проволочными заграждениями. Иногда кажется, что живу в каком-то гетто, в какой-то огражденной колонии. Сейчас не знаю, но все-таки думаю, что родственность этих двух народов, любовь и те корни, которые были,не смогут отделить эти железные проволочные заграждения. Придет время, когда перережут эти проволоки и вновь обнимутся грузины и осетины, поцелуются и забудут то страшное прошлое, которое с ними произошло. Вновь откроют друг другу сердца и будут жить вместе.

В будущее смотрю так: уверен, что это вопрос времени, что грузины и осетины будут опять жить вместе. Обязательно состоится большой консенсус. Но на это нужно время, для этого нужны прогрессивно мыслящие люди. Наверное, придет то прогрессивно мыслящее крыло с обеих сторон и дойдет до консенсуса, который потом целиком поведет нации ко всеобщему примирению. В этом может большую роль сыграть церковь. Может, большую роль могут сыграть неправительственные организации, может, и журналисты. Может большую роль сыграет экономика, торговые отношения. Не знаю. Но думаю, надо испробовать все пути, надо сделать все шаги.

Все прогрессивно мыслящие грузины и осетины должны сделать этот шаг. Тем более, сейчас двадцать первый век, интернет всем доступен. И хотя бы на виртуальном уровне возможны взаимоотношения. И сейчас я призываю всех прогрессивно мыслящих грузин и осетин — станем плечом к плечу и скажем друг другу, что нет альтернативы у мира!

[Читайте голос с другой стороны конфликта: А. Дж., житель г. Цхинвала, 34 лет — «Что всегда было и остается, это ненависть к людям с оружием в руках, с той стороны»]

Это отредактированная версия истории, предоставленной для Университета Джорджа Мейсона Гогой Апциаури при финансовой поддержке USAID, а также Фонда конфликтов, стабильности и безопасности Великобритании. Все названия мест и терминология используются со слов авторов и могут не отражать взгляды OC Media или Университета Джорджа Мейсона.