С августовской войны прошло более десяти лет, и три десятилетия — с тех пор, как в Грузии впервые разразились территориальные конфликты, и, тем не менее, дискуссия остаётся прежней. Если мы хотим выйти из тупика, правительству Грузии и обществу в целом необходима переоценка того, как мы смотрим на эти конфликты и говорим о них.

Кто развязал войну в Южной Осетии в августе 2008 года?

Спустя более 10 лет дискуссии об августовской войне в Южной Осетии всё ещё сводятся к этому вопросу.

То, чей именно выстрел положил начало августовской войне, становится менее актуальным, если учесть, что люди до сих пор продолжают жить в условиях войны.

Европейский суд по правам человека вынес решение против Грузии по этому вопросу, и Россия широко использовала этот факт, чтобы представить себя как миротворца между грузинами и жителями Южной Осетии, а не одну из сторон конфликта — то, чем она являлась в действительности.

Грузинский нарратив диаметрально противоположный, поскольку события августа 2008 года представляются как российско-грузинская война, и осетины полностью игнорируются.

В дебатах и ​​выступлениях в российских СМИ, которые часто повторяют нарративы Кремля, прослеживается явная тенденция обвинять Грузию в том, что она «спровоцировала» Россию своим стремлением вступить в НАТО. Это утверждение является частью неоколониальной политики России на постсоветском пространстве.

Тем не менее, борьба Грузии против этого неоколониального подхода не обязательно предполагает свободу от внешних сил — предлагаемые правительством и гражданским обществом решения часто прямо или косвенно подразумевают участие НАТО и Европейского союза. Для жителей Южной Осетии и Абхазии эти решения вовсе не являются безболезненными.

Притязания России на Грузию отражаются в притязаниях Грузии на Южную Осетию и Абхазию, которые, в свою очередь, отказываются признавать человеческие жертвы по ту сторону колючей проволоки.

Дисбаланс сил между Грузией и Россией, а также вывод грузинских войск из Цхинвали и перемещение десятков тысяч людей из Южной Осетии, сделали очевидное ещё более очевидным — Грузия не может стремиться к агрессивному урегулированию в Абхазии и Южной Осетии.

Милитаристские настроения в Грузии идут на спад, а некоторые дипломатические и экономические отношения с Россией были восстановлены. Несмотря на то, что Южная Осетия и Абхазия исключены из дипломатических переговоров и информационных войн между Грузией и Россией, некоторая открытость к диалогу с Грузией со стороны их руководства всё–таки проскользнула.

И всё же мы далеки даже от разговора о мире. Прежде всего, Грузия успешно обличила Россию как заинтересованную сторону, а не как миротворца в регионе. Тем не менее, вытекающий отсюда образ Грузии как жертвы не ведёт к мирному видению урегулирования конфликта.

Нет видения мира

После трёх войн и нескольких конфронтаций мир кажется настолько непопулярным в Грузии, что правительство даже не осмеливается говорить о возможности диалога с властями Абхазии и Южной Осетии, — особенно перед выборами.

Тем временем, риторика гражданского общества оторвана от истории и, мягко говоря, равнодушна. Будь то пленение грузинского врача Важи Гаприндашвили или убийство Арчила Татунашвили, решения Грузии краткосрочны, направлены исключительно на российских военных. В них нет желания даже спрашивать, что другая сторона конфликта думает о грузинском видении конфликта.

Территориальная целостность грузинского государства, видимо, считается единственной проблемой, но вопрос, каким образом народы, которых подпитывали ненавистью, должны сосуществовать друг с другом, остаётся без ответа.

На государственном уровне решений практически не существует. Правящая партия «Грузинская мечта» построила всю свою политическую идентичность на оппозиции к своим предшественникам — «Единому национальному движению».

В войне обвиняется бывший президент Михеил Саакашвили, а неэффективные и агрессивные решения проблем предыдущего правительства осуждаются и используются для его дискредитации. Однако, это всё, на что хватает «Грузинской мечты».  

Нет никакого проактивного плана или идеи, или даже открытого обсуждения того, как можно разрешить конфликт. И правительство, и гражданское общество прибегают только к помощи и признанию третьей силы — Запада.

Иллюзии Грузии

Обещание членства в НАТО и ЕС связано с урегулированием конфликта очень парадоксальным образом. Очевидно, что заинтересованность Грузии во вступлении в НАТО всегда будет делать её потенциальной целью экономической и реальной агрессии со стороны России. В то же время НАТО и, до некоторой степени, ЕС косвенно ссылаются на конфликты и интересы России в Грузии как на главную причину отказа ей в членстве.

Даже если страна вступит в любой из этих союзов, уже очевидно, что Россия не откажется от своих интересов, по крайней мере, не откажется от них без применения силы. В очередной раз, мир — это не тот сценарий, на который подписываются правительство и гражданское общество Грузии.

Грузия, кажется, питает иллюзию, что абхазы и осетины каким-то чудом начнут жить с грузинами, как только будет устранён российский фактор. Точно так же, интересы Южной Осетии и Абхазии в сотрудничестве с международными организациями, такими как ЕС, часто переоцениваются.

Отсутствие интереса со стороны ЕС к региону и нежелание Абхазии и Южной Осетии взаимодействовать с международными организациями в разрешении конфликтов или в построении демократии сужают там пространство для международного сотрудничества, особенно когда решение почти всегда формулируется в абсолютных терминах: Грузия должна вернуть свои территории.

С другой стороны, признание независимости Абхазии и Южной Осетии оставило бы более 200000 внутренне перемещённых лиц без решения их проблем и справедливости, что оставляет ограниченное пространство для компромисса с любой стороны.

Также очень мало свидетельств того, что Абхазия и Южная Осетия когда-либо захотят пойти на компромисс по этому вопросу.

Таким образом, создаётся впечатление, что конфликты неизбежно будут заморожены на неопределённый срок — территориальная целостность страны не будет восстановлена силой, поскольку Россия не откажется от своих интересов в регионе, а членство в НАТО либо не случится, либо не даст никаких гарантий разрешения конфликта.

Но, несмотря на то, насколько отчаянной кажется ситуация, грузинское правительство и международное сообщество могут предпринять некоторые шаги.

Путь вперёд

Единственное достижение Грузии в том, что касается конфликтов, — это разоблачение интересов России в регионе и представление их такими, какие они есть. Тем не менее, это не уменьшило влияния России в Абхазии и Южной Осетии.

В то время как невозможно полностью разорвать отношения с Россией, можно попытаться сконцентрироваться на разоблачении российских сил в регионе на всех уровнях и использовать в качестве отправной точки международную поддержку.

Движение против оккупации могло бы также более пристально сосредоточиться на влиянии российских экономических сил в Грузии, полученного в результате того, что Россия владеет несколькими стратегически важными отраслями промышленности.

Кроме того, не считая разрозненных инициатив, таких как оказание медицинской помощи жителям Абхазии и Южной Осетии, грузинское правительство не является инклюзивным по отношению к сообществам, которых оно считает своими гражданами.

Например, то,  что грузинские полевые командиры 1990–х годов так и не были наказаны, не только посылает угрожающий сигнал осетинам и абхазам, но и стирает память о насилии, которому подвергались и грузины. Яркий пример тому Джаба Иоселиани — вор в законе и глава печально известной военизированной группировки Мхедриони, который был с почестями похоронен в Пантеоне Дидубе.

Другими словами, движение против оккупации должно рассматривать насильственные события гражданской войны и коллективную травму, которую нанесла война, не в простых националистических терминах, а как проблему, которую пережила вся Грузия со всеми её этническими общинами. Они должны требовать справедливости для всех, а не только для жертв российской колониальной власти.

Это особенно важно, поскольку та небольшая коммуникация, которая имела место между Грузией и Абхазией и Южной Осетией, с годами только сокращается. Новое поколение перемещённых лиц, а также молодёжь на этих территориях, начинают не с воспоминаний о мирном сосуществовании и дружбе и изучают совершенно противоположные версии истории.

В целом, эти действия сместили бы повествование от одной лишь роли жертвы к признанию того, что и наша собственная сторона также виновна. Это, конечно же, не даёт гарантии того, что жители Абхазии и Южной Осетии сделают то же самое, но свидетельства существуют с обеих сторон, и составить более человечный рассказ о конфликте не так сложно, при наличии политической воли.

Это приводит к последнему непопулярному предложению — видению решения, выходящего за рамки националистических интересов государства.

Пока что, говоря о конфликте, Грузия упоминает только Россию и Запад. Жители Южной Осетии и Абхазии не только исключены из диалога как пассивные, почти несуществующие стороны, но и сам конфликт никогда не рассматривается в более широком геополитическом пространстве.

Хотя Грузия активно пытается позиционировать себя как часть Европы, мы не можем игнорировать то, что она в первую очередь расположена на Южном Кавказе — в регионе, где политическая напряжённость и замороженные конфликты существуют на каждой признанной или непризнанной границе.

Возможности сосуществования не обязательно должны основываться на жёсткой демаркации национальных государств, и могут предусматривать больше транснациональных идентичностей и образований.

Автономия и суверенитет той или иной страны уже не отражает формальных географических маркеров государства. Как указано выше, влияние, которое более могущественные страны или организации оказывают в регионе, уже согласовано, принято или отвергнуто.

Для такой небольшой страны с низким уровнем доходов, как Грузия, поиск союзников за пределами её границ неизбежен. Это ещё в большей степени касается Абхазии и Южной Осетии — особенно Южной Осетии, до сих пор демонстрировавшей ограниченную способность существовать самостоятельно.

Давление на эти регионы до тех пор, пока они не сломаются, не помогло и привело к более тесным связям между ними и Россией. Возможно, признание пределов прочности и уязвимости всех этих народов и поиск общих решений могло бы улучшить ситуацию.

Читайте больше на эту тему: Мнение | Европа должна сотрудничать с Абхазией на своих условиях

Все высказанные мнения, географические названия и терминология выбраны самим автором и могут не отражать точку зрения редакции OC Media.

Подпишитесь на наш Телеграм–канал, чтобы первыми читать наши подробные новости с Кавказа!